Ванька не стал ждать прибытия начальства и подвел итог.
– Ясно одно: с Кристиной случилось несчастье. Офелия кормится раз в три часа примерно. Значит, ее мать пропала не больше трех часов назад.
– Слушайте, а почему вы все решили, что с Кристой что-то случилось? – с раздражением сказала Галочка. – У готки на физиономии написано – кукушка. Она тебе подкинула дитя, а сама куда-нибудь в Казантип намылилась пить шампанское под луной.
– Сама ты кукушка! – разозлился Терехин. – Кристина отличная мать! Она никогда бы не бросила Чебурашку. Тем более здесь, вдали от цивилизации, где невозможно раздобыть смесь.
– Так она и не бросала, а папаше вручила на воспитание, – съязвила поэтесса. – И вообще, прекрати меня оскорблять! Что я тебе сделала плохого? Почему ты меня ненавидишь? Сволочь поганая! Скотина! – Галочка размахнулась и треснула Ваньку по физиономии.
– Спокойно, ребята! – подлетел Хлебников. – Не самое лучшее время вы выбрали для разборок. У кого- нибудь другие мысли есть, куда могла деться Кристина? – Пашка обернулся к венерологу. – Илья Ильич, вы вчера обсуждали с ней план поиска журнала? Может быть, Криста отправилась его разыскивать, пока Офелия спит?
– Да! – ухватился за спасительную версию Ванька. – Я не исключаю, что Кристина Чебурашку сама мне принесла. Я спал, она не стала меня будить, Офелину под бок подсунула, а сама отправилась искать клад.
Офелия, словно почувствовав важность момента, утихла на руках у Матильды.
– Вчера недосуг было, сами понимаете. Да и устала Кристочка сильно, сутки не спала. Успели только обменяться подсказками и договорились после завтрака как следует над ними подумать. Только вряд ли содержание наших шарад как-то сможет помочь в поисках девушки, – замялся Ильин, выщипывая волосья из бороденки. Его явно душила жаба выдавать свои тайны.
– Слушайте, хотите я вам наши подсказки отдам? Вот, возьмите! – Ванька пошарил по карманам, нашел два листа и протянул Ильину.
Пашка хотел было возразить, но проглотил протест.
– Что вы! За кого вы меня принимаете? – смутился венеролог, отпихивая листы от себя, одновременно считывая текст, как сканер. – Шараду Кристины я очень хорошо запомнил: «путь, который ведет в никуда…»
– И все? – скептически поинтересовался Хлебников.
– И все, – пожал плечами Ильин. – А моя звучит… Моя звучит… Признаться, запамятовал. – Венеролог потупил глазки.
– Илья Ильич… – с угрозой произнес Терехин.
– Кажется, там так: «много грузин рядом живут, но никогда не ссорятся».
– Чего? – вытаращил глаза Хлебников. От этой шарады у Павлуши явно случился культурный шок.
Ванька тоже слегка растерялся, пытаясь с ходу расшифровать тайный смысл послания. Французы были, англичане были, теперь еще грузины, которые никогда не ссорятся… Жесть!
Ильин пошарил по карманам, извлек мятый серый конверт, выудил оттуда сложенный лист, развернул.
– Простите великодушно! – всплеснул он руками. – Вот ведь память дырявая. Хорошо, что проверил. Иначе ввел бы вас в заблуждение.
– Илья Ильич! Время! – взревел Пашка.
– «Много южан рядом век живут. Но никогда не пересекаются», – скороговоркой зачитал он текст. – А у меня почему-то отложились грузины. Странно… Откуда грузины в моей голове взялись?
– От жадности, – хмыкнула поэтесса.
Но на ее колкость никто не отреагировал, все сосредоточились на разгадке.
– Путь, который ведет в никуда… – повторил Терехин. – А что если это манеж? Лошадки скок-скок по кругу…
– Или левада, – согласился Хлебников. И добавил: – А южане означают – окна на юг. – Детская загадка. Так, где тут у нас юг? – Пашка покрутил головой и подошел к окнам, которые выходили на противоположную от главного входа сторону. – Все верно, отсюда виден манеж. Только от него ничего не осталось, кроме развалин.
– Да сбежала она! – не унималась Галочка. – Переполошились все, как ежики во время потопа.
– Куда? Нам ясно дали понять, что сбежать из имения невозможно, как с зоны, – отчеканил Терехин. Бывшая в самом деле не сделала ему ничего плохого – это факт, но как же она его раздражала!
– Ты уверен, что это правда? – зло рассмеялась поэтесса. – Мне, например, другое ясно. Высокое напряжение – примитивная пугалка, чтобы у нас соблазна не было свинтить отсюда. Включите мозг! Разве вменяемому продюсеру придет в голову рисковать жизнями участников проекта? Представьте на минутку, что какой-нибудь придурок из героев решит проверить количество вольт. Все! Проблем после не оберешься! А когда рубильник выключен, но все думают наоборот, герои сидят смирно, не рыпаются. В случае же побега – у организаторов никаких гвоздей… в крышку гроба, – пошутила поэтесса. Однако никто не засмеялся. – И вообще давайте называть вещи своими именами. Организаторы не о нашей безопасности пекутся, как пытается уверить нас Донателла, а о том, чтобы кто-нибудь ушлый не свалил из имения с журнальчиком. Я угадала ваш тайный заговор, Антон? – подмигнула Галочка Лукину-старшему.
Тот хотел что-то сказать, но его прервала вошедшая жена Белгородского, спросив медовым голосом:
– Милая, а вы не хотите проверить свою догадку лично?
Свежая, бодрая, с румянцем на щеках, словно не пьянствовала полночи, Дона явилась в свет в образе а-ля школьница и выглядела беззащитной скромницей – короткое ситцевое платье в цветах, две косички, мягкие балетки. Только глаза, решительные и дерзкие, выдавали сволочной характер.
Терехин вздрогнул. Господи, какой же он дурак, что не слушал Кристину! Не верил, что Донателла способна на убийство. Сейчас, глядя на ее красивое невозмутимое личико, Ванька отчетливо понял, как страшно ошибался.
– Когда надо будет – проверю, – нахохлилась поэтесса. Подумала немного, закатив глаза к потолку, и решительно сказала: – Да прямо сейчас и пойду! – Но с места не сдвинулась. Потому что в парадную залу влетел взмыленный Сеня, перепачканный землей с ног до головы, и, задыхаясь, сообщил:
– Филарет убился!
– Как убился? – обомлел Хлебников.
– Током шарахнуло. Дождь, земля мокрая, все мокрое, а он босиком… Подошел к забору, и кирдык. Тряхнуло так, что кровь из ушей пошла. Пульса нет. Мы с гением его рогатиной подцепили, оттащили от забора и землей присыпали…
– Господи, зачем? – заломил руки Ильин. – Откапывайте! Срочно откапывайте! Надо искусственное дыхание делать, массаж сердца… – Венеролог схватился за грудь и часто задышал.
– Вашу маму! Кругом сплошные идиоты! – выругался Лукин-старший. И заорал: – Валидол у кого-нибудь есть?
– Не надо, обошлось, – застенчиво доложил Ильин и помчался на улицу, потеряв на бегу ботинок.
Семен подобрал башмак и, матерясь, бросился за венерологом.
Галочка, бледная, как привидение, ошарашенно смотрела им вслед. Донателла в упор смотрела на поэтессу.
– Все еще хотите проверить напряжение? – скупо улыбнулась она.
– Люди, еще раз спрашиваю, валидол у кого-нибудь есть? – взмолился режиссер, вытирая холодный пот со лба.
Казимир пошарил по карману и протянул Лукину-старшему упаковку таблеток. Тот сунул пилюлю под язык и принялся с остервенением ее сосать.
– Граф разгневался всерьез, – прошептала поэтесса. – Два несчастных случая со смертельным исходом за сутки – это явный намек, что пора и честь знать. Не нравится ему, что мы хозяйничаем в его владениях. Плевать мне на ваши миллионы! Я пошла собирать чемодан. Сейчас приедут менты забирать трупы, и я уеду с ними.
– Ну, если с трупами, тогда конечно, – усмехнулась Донателла.
