уже давно легла, если бы ты мне сказал, где.
– Нет уж, голубушка, сначала аспирин и чай, – тоном, не терпящим возражений, заявил Клим, включил самовар и ринулся в комнату Заболоцкого. После их неудачного побега с базы сумка Заболоцкого осталась в багажнике машины, и Клим перенес ее обратно в коттедж.
– Кто такой Заболоцкий? – тихо спросила Аля. – Можно я здесь лягу, а?
– Мой друг. Мы вместе приехали, – ковыряясь в сумке друга, объяснил Клим.
– Где же он?
– Действительно, где?
– Ты что, не знаешь, где твой друг? – удивилась Алевтина.
– Я про аспирин говорил, – уточнил Клим. – Отлично, носки нашел. Чистые вроде. А Заболоцкий по делам на пару дней отъехал. Сегодня точно не вернется. Поэтому ты в его комнате ляжешь. Где же этот чертов аспирин, не может быть, чтобы он с собой его не прихватил! – Клим раздраженно подхватил сумку, вытряхнул все ее содержимое на кровать и стал перебирать вещь за вещью. – Нашел, – довольно сообщил Клим, вытаскивая коробочку с лекарством из внутреннего кармана легкой кожаной куртки. Вместе с лекарством из кармана выпала сложенная в несколько раз газета. Он машинально прихватил ее с собой и вернулся в гостиную.
Самовар уже вскипел, но экстренная необходимость в горячем чае отпала. Впрочем, аспирин тоже был уже не нужен. Алечка крепко спала, укрывшись пледом и подложив под голову велюровый валик. Он склонился над ней, осторожно потрогал лоб, отметив с удивлением, что жар у девушки прошел. Вероятно, то, что он принял за простуду, было пиком нервного возбуждения и усталости. Тревожить ее было жалко. Она казалась такой спокойной и умиротворенной во сне. И кончик носа у нее был почему-то розовый, а на щеке остался чуть заметный след глины, которую она, вероятно, пыталась стереть рукой. И ее волосы пахли шампунем – его шампунем, но как-то особенно пахли, а ресницы были почему-то светлее волос, густые, длинные и рыжеватые… Ему вдруг захотелось поцеловать ее. Клим резко отшатнулся, испугавшись своей реакции. Не хватало ему еще втюриться в эту девчонку и сломать себе жизнь! Похоже, он и правда слегка повредил себе мозги, раз подобная мысль пришла в его голову. Берушин раздавит его, как вонючего клопа, и лишит всего. Даже неудавшийся актер Заболоцкий в Штатах будет жить гораздо лучше, если не сопьется с горя в этой провинциальной гостинице. Бедный Пипа! Клим поморщился, вспомнив, что несчастному Заболоцкому ни за что ни про что отрубили палец.
«Съездили на рыбалочку, твою мать…» – выругался Клим, собрался погасить свет и только сейчас заметил, что держит газету, случайно прихваченную из кармана куртки Заболоцкого. Он повертел ее в руках, прикидывая, куда ее девать. По потрепанному виду газеты можно было сделать вывод, что Заболоцкий таскает ее в кармане довольно давно. Может, руки не дошли выкинуть, предположил Клим и развернул первую полосу. Ничего особенного, обычная газетенка, разве что на английском. Клим перевернул страницу и потрясенно открыл рот. Со странички на него смотрела довольная физиономия Заболоцкого, а заголовок гласил: «Русские завоевывают театральные подмостки Нью-Йорка». Далее следовала вступительная статья и объемное интервью с Петром. Клим быстро пробежал глазами текст, потом прочитал статью еще раз, но уже медленнее, сильно подозревая, что с его свободным английским вдруг случились большие проблемы. Ничего не понимая, он на автопилоте зашел в свою комнату, закрыл дверь, лег на кровать и уставился в потолок. Из всего, что он прочитал, следовало, что Питер Заболоцкий – один из самых востребованных театральных актеров в Нью-Йорке. Зачем же приятелю понадобилось врать, что карьера его не сложилась? В статье также было сказано, что в планах Петра имеется идея вновь попробовать себя в кино. Далее по тексту Пипа откровенно выпендривался перед журналистом и гнал, что предложений у него полно – аж из самого Голливуда. Но, типа, пока ни один сценарий его не устроил, и ему не хочется соглашаться на главные роли, которые не принесут ему аналогичного творческого и духовного роста, какой принесла работа в прогремевшей на весь мир картине культового режиссера Варламова.
«Вот тебе и неудавшийся актер Пипа Заболоцкий! Какого хрена! – возмутился Клим и положил на голову подушку, пытаясь как-то остудить буквально вскипающие мозги. – Может, Заболоцкий сам для понта эту статейку заказал перед поездкой на родину, дабы похвастаться перед родственниками и друзьями, но потом передумал и излил все, что на самом деле наболело?» Верилось в это с трудом, но это было единственное здравое объяснение странному поступку Заболоцкого. На этом свои размышления Клим решил завершить и наконец поспать. Выспаться в последнее время ему совершенно не удавалось. Подушку пришлось поменять местами с головой, стало комфортно и не так душно, можно было смело отплывать в царство снов. И он поплыл… Поплыл по теплой стремительной реке, не сопротивляясь течению, и лишь на мгновение возникло желание немедленно проснуться и как следует обдумать промелькнувшую неясную мысль. В голове его коротким замыканием вновь щелкнула фамилия: Варламов, но только в какой-то неправильной связке – Варламов и Алевтина…
Глава 10
Компот
Он открыл глаза и с удивлением посмотрел в окно. Утро. Солнце. Редкие белоснежные облака. Толстый недовольный шмель нервно бьется о стекло и пытается выбраться на волю.
Клим сел на кровати, пытаясь понять, выспался он или нет. Было такое странное чувство, что он и не спал вовсе, просто закрыл на мгновение глаза и сразу открыл. Часы показывали восемь утра. Клим прислушался. В гостиной было тихо. Алевтина, скорее всего, еще спала, будить ее не хотелось. Но в голове Клима родилась грандиозная идея, которую он решил воплотить в жизнь немедленно.
Стараясь не шуметь, он оделся, освободил свою дорожную сумку, осторожно открыл окно, выпустил шмеля и вылез сам с решительным намерением съездить в город и вернуться к пробуждению девушки, дабы сразить ее наповал щедростью своей души.
«Что и следовало ожидать», – сокрушенно вздохнула Алечка, наблюдая за своим поклонником, который резво вылез из окна с дорожной сумкой и бросился к своей машине. Аля шумно шмыгнула носом и прикусила губу, пытаясь не разреветься. Не вышло. Клим махнул рукой охраннику, жестом показывая ему, чтобы он открыл ворота, сел в машину и покатил к выезду с базы. По Алечкиному лицу ручейками покатились слезы. Она размазала их по щекам и, понуро опустив голову, поплелась в ванную – смывать с лица всю свою неземную красоту вместе с элитной французской косметикой. Сколько трудов ей стоило пронести ее через все испытания – и, как оказалось, напрасно. Никому она не нужна! Все утро Аля наводила марафет и ждала, пока ее принц на белом коне проснется, чтобы сразить его наповал своей красотой. Платьице свое погребальное в порядок привела, волосы уложила, туфельки от кладбищенской грязи отмыла. Ну чем не принцесса? И что же – принц с утра пораньше смотался через окно, не соизволив даже сказать ей «прощай»!
– Ну и пожалуйста, – буркнула Аля, роняя разноцветные слезы в раковину. – Подумаешь, не очень-то и хотелось! И вообще… – Глубокая мысль прервалась, так и не успев развиться. Аля растерянно посмотрела на себя в зеркало и поняла, что непонятное иностранное слово «persistynt», написанное на некоторых
