поставила в известность о случившимся…мать- настоятельницу? Ответы на эти вопросы были слишком очевидны. И, тем не менее,…одному Господу ведомо, кем её считают в монастыре. Пусть…она будет повиноваться лишь голосу, призывающему её оберегать мальчика. Сестра Мария бросила сочувственный взгляд в сторону спящего мальчика и прошептала:
— Мне ли сетовать на провидение? Этот невинный мальчик потерял всё, даже не успев осознать, чего именно лишился. Что же ему сказать? Кого винить? И какому злому року он обязан происходящим? — она бесшумно опустилась на край постели и коснулась левой рукой головы Жана. Её пальцы стали мягко перебирать кудри мальчика, а губы продолжали шептать. — Подумать только…отпрыск гордых Д'Арманьяков…и мне суждено о нём заботиться. Думала ли я о таком? Господь испытывает мою веру, обрекая на жизнь, полную тревог и сомнений. Мне должно повиноваться его воле.
Жан зашевелился и негромко застонал. Видимо ему снился неприятный сон. Сестра Мария прервала свой разговор и потянулась к мальчику. Следующий час она провела, рассматривая черты его лица. Она видела, как вздрагивают реснички,… видела, как лицо по непонятной причине начинает недовольно морщиться, как розовые щёки меняют свой цвет, становясь почти белыми. Всё это время сестра Мария хотела разбудить его, но так и не решилась это сделать. Она вздохнула с облегчением, когда Жан в очередной раз вздрогнул и открыл глаза. Сестра Мария увидела в них…ужас,…но очень скоро он исчез, и в глазах мальчика появилось обычное спокойствие.
— Ты видел сон? — негромко спросила сестра Мария, поглаживая его по голове.
— Да! — так же негромко ответил Жан.
— Тебе снился плохой сон?
— Да!
— И что ты видел? Помнишь?
— Кровь!
— Кровь? — сестра Мария вначале вздрогнула,… а затем отвела руку и с откровенным удивлением посмотрела на Жана. — Ты знаешь значение этого слова?
— На Нефизе была кровь!
— На Нефизе? Ты…не спал?
— Нет. Я всё видел.
— Жан, мальчик мой, — с нежностью прошептала сестра Мария, касаясь рукой его лица…
— Она у Бога. Ей хорошо, — тихо прошептал мальчик, закрывая глаза.
Сестра Мария не знала, что и думать об этом коротком разговоре. Но один и очень важный вывод для себя она сделала. Жан всё замечал, но не всегда показывал, что это видит. Она осознала, что и понятия не имеет о ребёнке, который стал целью её жизни. Очень скоро она восполнит этот пробел. Им надо лучше познакомиться. Лучше понять друг друга. И ей в первую очередь. Хотя она немногое знала о детях, однако не сомневалась в том, что Жан отличается от всех остальных. Ему удавалось несколькими словами ставить её в безвыходное положение. А ведь она считала себя умной женщиной. Сестра Мария завздыхала. А чуть позже улеглась прямо в одежде ярдом с Жаном и, обняв его, крепко уснула.
Спустя несколько дней капитан сдержал данное им обещание. Он явился за ними и отвёл к проводнику еврею, которому и доверили сопровождать караван из Чанаккале в Константинополь. Благодаря заботам капитана им выделили верблюда массака. Так называли верблюдов, которые несли на своём горбе небольшой шатёр. Не лишняя предосторожность, учитывая жару и предстоящий многодневный переход. Перед прощанием, капитан отвёл сестру Марию в сторону и дал последнее напутствие.
— Будьте очень осторожны, — предостерёг он, — мне удалось узнать, что между Византией и Османской Империей началась война. Все пути к Константинополю заняты войсками. Мы нашли искусного проводника, но всё же…постарайтесь избежать неприятностей в пути. И да Хранит вас с мальчиком Бог!
Прощание растрогало сестру Марию. Провожая взглядом удаляющуюся фигуру капитана, она подумала о странностях жизни и людях. Ведь капитан не понравился ей с самого начала, а сейчас…она грустит, расставаясь с ним. На том пришлось прервать свои мысли. Всё пространство вокруг неё наполнилось криками и шумом. Один за другим погонщики ударами хлыста поднимали гружёных тюками верблюдов. Незнакомые слова звучали подобно ударам кнута:… коротко, громко и зло. Сестру Марию с мальчиком усадили в маленький шатёр и закрыли полог. Чуть позже раздался протяжный крик, призывающий всех отправляться в дорогу. Не успела сестра Мария удобно устроиться и подумать о том, насколько приятным может оказаться путешествие на верблюде, как…последовал резкий толчок. От неожиданности она едва не вывалилась сквозь полог. Следом за этим явлением наступила…качка. Весьма схожая с той, что довелось испытать во время путешествия на судне. И ощущения были те же… головокружение и тошнота. Путешествие могло оказаться не таким приятным, как показалось вначале.
Глава 7
Сестра Мария покачивалась в полудремоте в такт размеренным движениям верблюда. Голова Жана покоилась у неё на коленях. Как ни странно, уже на пятый день пути она смогла заснуть во время «постоянной качки» как она называла движение каравана. Жан сразу свыкся с новым положением и не обращал ни малейшего внимания на происходящее. Он мало говорил, много ел и ещё больше спал. Сестра Мария невольно завидовала его умению принимать все трудности с одинаковым спокойствием. У неё временами создавалось чувство, что мальчик понимает бессмысленность каких-либо жалоб. Впрочем, он никогда не жаловался. Наоборот. Те редкие слова, которые она от него слышала, большей частью были направлены поддержать её. Видимо от Жана не укрылась неприязнь, с которой она отнеслась к путешествию. Этот день прошёл как все остальные — спокойно. Их никто не тревожил. Им помогали, когда караван останавливался на очередной отдых. Такое внимание сестра Мария приписывала заботливости капитана. «Воистину прекрасный человек», — думала она каждый раз, чувствуя на себе заботу проводников. Мысли — они помогали скоротать дорогу. Молитвы же вносили спокойствие в её душу. Тем временем проводники остановили караван. Предстояло устроиться на ночлег. Вокруг стало совсем темно, когда сестра Мария с явным наслаждением вытянулась рядом с Жаном. Лежать на мягкой постели в шатре после долгого дня непрекращающейся тряски…могло ли быть чувства приятнее? По привычке она обняла одной рукой Жана и заснула.
Шестое утро принесло неприятности всему каравану. Сестру Марию разбудил сильный шум. Ржание лошадей и предсмертные крики сливались в единое целое, привнося в душу тревогу. Ещё не понимая, что именно происходит, она испуганно оглянулась вокруг себя. Жана в шатре не оказалось. Сестра Мария поспешно вскочила с места и бросилась наружу. К величайшему своему облегчению она сразу увидела его. Жан стоял буквально в десятке шагов от палатки между двумя верблюдами. Но что мгновенно заставило её побледнеть, так это…кровопролитное сражение, которое развернулось в непосредственной близости от места, где располагался караван. У подножия холмов два отряда сошлись в смертельной схватке. Над одной стороной развевались византийские знамёна, над другой — знамёна Османской империи. И путешественники, и проводники сгрудились возле верблюдов, наблюдая за этой картиной. Они не знали, как им поступить. То ли бежать, но куда? И стоит ли? Да и смогут ли они скрыться на верблюдах от всадников? Все они с глубочайшей тревогой следили за сражением, пытаясь понять, чья же победа для них более безопасна. Сестра Мария немедленно бросилась к Жану. Едва достигнув его, она схватила Жана за руку, желая увести подальше от кровавого зрелища. Но в ответ услышала твёрдое «нет». Жан вырвал свою руку из её рук и с горящим взглядом продолжал следить за битвой. Сестра Мария на мгновение растерялась. В то время пока она искала способ увести Жана, рядом с ней раздался голос проводника еврея:
— Я хотел его увести отсюда, но мальчик не позволил!
— И что нам делать? — с беспокойством спросила у него сестра Мария.
— Что ещё остаётся? — проводник пожал плечами. — Ждать пока закончится битва. Только после этого мы сможем продолжить путь.
