была титанической, она заключалась в построении мира машин.

Вторая — рациональной и вела к полной автоматизации. А третья — магическая, наделившая автоматы разумом и чувствами. Техника принимает фантастический характер; она становится гомогенной желаниям. К механическому ритму присоединяется лирика. Тем самым возникла новая реальность, мы можем отложить в сторону гаечные ключи. Таково положение, позволяющее нацеливаться на счастье. Сюда входит также, что им будут наслаждаться все и в полной мере. Земля должна стать единым жизненным пространством. Благоприятен момент, что она приняла островной характер: острова — древнейшие очаги счастья. Вторая цель — упразднение пролетариата. Она достижима только в том случае, если начать с корня — понять причины недовольства. Пролетарий обездоленный человек, и со времен Гракха мысль направлена на перераспределение долей наследства. Постепенно земельные наделы делаются все меньше и меньше, пролетариат становится глобальным явлением. Самый правильный путь — приравнять число живущих числу долей наследства, а не наоборот. Источник всех войн и гражданских раздоров — в перенасыщенности населения. Корни зла нужно искать здесь. Мировая империя — главная предпосылка. Идеальная плотность населения должна быть определена и гарантирована. Благодаря этому умножится как коллективное, так и индивидуальное счастье.

И в-третьих, одновременно будет редуцирована в разумных пределах конкуренция. Пока она будет существовать между государствами, формы ее будут определяться в мировом масштабе. Каждому индивидууму идеальная плотность сулит, напротив, более высокую долю участия в капитале. Только тогда даст эффект здоровая идея, что социализация может ограничиться одной энергией. Паритет между планом и свободой должен существовать без помех, как обращение платежных средств при достаточном золотом покрытии. Прежде всего — консервативная цель мероприятий должна оставаться невидимой за ширмой ее либерального исполнения».

Луций сложил листок и вновь убрал его. Хорошо бы было увидеть то, о чем написано в этой бумаге. В основном речь шла, пожалуй, о приложении древних идей к теории излучения и к новому международному положению вообще. Подобные мысли высказывали до того и другие, прежде всего интеллектуалы- англичане, такие, как лорд-мэр Грант, Мальтус и Гексли, а также и Казанова в своем причудливом романе «Иксамерон», в котором он перенес Эдемский сад в недра Земли. Это могло бы доставить удовольствие Горному советнику. А между строк чувствуется между прочим магнат, думающий о своем богатстве. Это, конечно, не упрек, поскольку богатство зачастую благоразумно и прозорливо. Мысль работает в тех пределах, где есть что терять. Безусловно верно то, что решить все проблемы можно только в мировом масштабе.

Как тема новейшей истории это было распознано довольно рано и имперскими умами, и социальными утопиями, что и привело к временному правлению Регента. Время это тянулось потом, повторяясь, как узор ковра, и перемежаясь мировыми и гражданскими войнами, периодами мира и труда, мощного развития техники и науки, и все надеялись, что это завершится гармоничным осмыслением проделанного пути, что оправдает понесенные жертвы.

Основное возражение вот в чем: можно ли действительно обрести счастье в покое? Есть ли довольство — счастье? Он подумал о беседах у Хальдера. Мир, пожалуй, создан скорее как арена для охоты и войн. В долгие периоды мирного времени накапливалось раздражение, беспокойство, taedium vitae,[44] подобно скрытой лихорадке. По-видимому, со времен Каина и Авеля человечество распалось на две породы людей с совершенно разными представлениями о счастье. И оба этих представления продолжают жить в душах людей, и то одно одержит верх, то другое. И часто обе души живут в одной и той же груди.

В военной школе

Луций стоял с лиценциатом Руландом в маленьком лекционном зале Военной школы — строгом помещении с высокими овальными окнами, сквозь которые падал свет на побеленные стены. Во всю длину зала висела старинная картина с изображением битвы: «Последние из Гиймона». Над кафедрой, как положено в таких местах, портрет Проконсула — прекрасный экземпляр кисти военных художников.

Молодые курсанты устремились в зал и, отдав честь, заняли свои места. В старшем классе они уже носили мундиры своих полков, и поэтому картина была пестрой. Они только что вернулись с тактических занятий — скачек по пересеченной местности, — и лица их еще выражали возбуждение и радость, которую всегда доставляет общение с лошадьми и оружием. Кое-кто из курсантов, в основном те, кто уже носил зеленый мундир горных стрелков, приветствовал Луция персонально, это были знакомые, а значит, и родные лица из Бургляндии.

Лиценциат поднялся на кафедру и разложил там целую стопку исписанных листков. Луций сел на стул, стоявший возле окна. Лектор был аскетической внешности, с продольными морщинами, испещрившими его бледное лицо, — след бессонных ночей, проведенных в упорном труде над книгами и в молитвах. Контраст с загорелыми лицами его слушателей был разительным. Он достал очечник, открыл его и надел сильные, судя по линзам, очки. Для начала он поприветствовал Луция:

— Мы имеем честь, господа, видеть у себя командора де Геера, прибывшего к нам из штаба Проконсула.

В ответ раздалось легкое шарканье ног и позвякивание шпор. Затем он приступил к ведению занятия.

— В нашем семинаре мы подошли вплотную к разбору темы насилия и рассмотрели обстоятельства, приводящие к нему. Мы видели, что насилие рождается из страстей и что мы в той мере освободимся от него, в какой в нас пробудится понимание справедливости и добра, равно как возрастет и расширится пространство духа, отделяющее нас от насилия, — ultima ratio.[45] Пространство это тем уже, чем сильнее мы в плену у воли, и тем шире, чем дальше мы продвинулись в разумении того. Мы видели далее, что справедливость и добро невозможно воссоединить на земле, не запятнав себя грехом, и что можно только предположить их гармонию на том свете.

Высшая точка, на которую поднимается справедливость, — суждение, в то время как добро всегда приводит к жертве. Поэтому в случае конфликта мы обязаны вынести суждение, другими словами, прийти к пониманию ситуации, основывающемуся не на воле. Мы должны принять и сторону врага, и тем в большей мере, чем сильнее он одержим страстями, то есть не отвечает за свои действия. Затем необходимо взвесить, насколько доброта как наисильнейшее средство способна побороть человека, насколько она будет действенна. Мы видели, что она ведет к жертве. В жертве же мы выделяем благую часть справедливости и обращаем ее в зов к небу о высшей помощи. Она посылает нам потом свой свет из вечности на грешную землю, в наш физический — пространственный и временной — мир, что сказывается благотворно на обеих взаимодействующих сторонах.

Лиценциат взял верхний листок из стопки и продолжил:

— Мы проследили эту ситуацию, постоянно повторяющуюся в человеческой жизни, на разных примерах, и остановились, по образцу «Странствий пилигрима», на событии, связанном с движением во времени и пространстве. Жизнь — это движение, которое совершается поэтапно и складывается из длинного ряда временных и земных станций, — от одной к другой. Оно подводит нас к препятствиям, имеющим пространственные параметры, и ставит перед необходимостью принятия решений, подвергающих испытанию разум. Однако все зависит от понимания нами Высшего Закона, от того, встанем ли мы на путь, ведущий к цели. Внутреннее преображение напрямую связано с этим пониманием — точно так же, как истинные координаты земных станций становятся видимыми только после того, как мы поглядим на звезды. В наших рассуждениях мы добрались до караванного пути, известного под названием «мост Мазирах». Я повторю схему, положенную в основу задания.

При этих словах наступила пауза — вошел Патрон.

Он вежливо поприветствовал всех и сказал:

— Господин лиценциат, прошу вас, не прерывайтесь.

После чего он сел у окна, рядом с Луцием. Лектор продолжил нить своих рассуждений.

* * *
Вы читаете Гелиополь
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату