он не мог больше обманывать ее. Генриетта, внезапно побледнев, отступила. Глаза с болью смотрели на Луи.
— Ты не любишь меня?
— Люблю, очень люблю! — поспешно ответил Луи, с удовольствием наблюдая, как при этих словах щеки Генриетты снова заалели. — И буду считать себя самым счастливым человеком, если ты повторишь эти слова после того, как услышишь мой рассказ.
— Так это еще не все? Впрочем, не имеет значения, я…
— Генриетта, я обманывал тебя с самого первого дня, — перебил ее Луи.
Генриетта замолчала и, устремив вопросительный взгляд на Луп, ожидала продолжения.
— Видишь ли, Генриетта, — начал Луи, окутывая ее нежным взглядом, — когда его величество принудил меня жениться, к слову сказать, при непосредственном участии герцога Орлеанского и самого досточтимого дядюшки, герцога Бурбонского, — Луи указал на обоих герцогов, которые явно не ожидали, что Луи так открыто заявит об их участии, — я был зол. И в отличие от тебя я сразу раскусил их планы в отношении нас и стал думать о том, как заставить тебя ненавидеть меня. Именно этим мыслям и обязано наше знакомство.
— Очень скоро, — продолжил Луи под полное молчание окружающих, — я понял, что ты и без моих усилий придешь к желаемому результату. Осознав это, я стал воспринимать свое пребывание в Орлеане как приятную поездку и не смог удержаться от соблазна — немного подшутить над тобой, сделав свой отдых более приятным.
— Мерзавец!
— Поверь, Генриетта, — не слушая ее, продолжал Луи, — ты с таким пылом и так рьяно пыталась выдворить меня из дворца, то есть сделать то, о чем я сам мечтал, что я просто не смог удержаться от соблазна сыграть на твоих чувствах, тем более ты была так мила, когда начинала злиться.
— Ничтожество! Беспринципный, низкий человек, пользующийся слабостями женского пола! — презрительно бросила Генриетта.
— Твое общество доставляло мне огромное удовольствие, равно как и наши перепалки. Я затеял игру, и она приносила мне ни с чем не сравнимое наслаждение. У меня не раз мелькала мысль поцеловать тебя, я хотел понять, насколько твое сердце под стать твоему скверному характеру. Результат ошеломил меня, — Луп кинул на Генриетту такой взгляд, от которого она затрепетала, — я осознал то, чего ты не могла понять. Передо мной была женщина, прекрасная женщина, чувственная и отзывчивая, к тому же она была добра и сострадательна и на удивление честна.
— Про кого он рассказывает? — раздался удивленный голос герцога Орлеанского.
— Я имею в виду вашу дочь, — Луи на этот раз ответил герцогу. — Я увидел, что душа и сердце Генриетты так же прекрасны, как и ее тело и лицо. Она лишь скрывала саму себя от окружающих под маской грубости. Но стоило лишь на мгновение коснуться ее чувств, и Генриетта проявляла истинное лицо, ибо, к счастью, ее сердце не подчинялось разуму.
Генриетта с переполнявшими ее чувствами слушала Луи.
— В какой-то момент, — продолжал Луи, — я понял, что игра закончена. Генриетта полностью завладела моим сердцем, мысли о ней не покидали меня ни на минуту. А ее прикосновения приносили мне столь острое наслаждение, что я терял голову. А разговор у реки и твой последний вопрос? Ты помнишь его, Генриетта?
Она кивнула.
— Я просила тебя отказаться от женитьбы.
Луи медленно подошел к Генриетте и взял любимое лицо двумя руками.
— Именно тогда я понял, что люблю тебя. Я собирался признаться в своих чувствах, я чувствовал, что и ты меня любишь, но ты вбила себе в голову, что ненавидишь меня, и поэтому я просто вынужден был продолжать игру. Единственно для того, чтобы ты сама могла осознать свою любовь ко мне.
— Ложь! — заявила Генриетта, хотя ее глаза просто сияли от счастья.
Луи отнял руки.
— Если ты любил меня, почему же продолжал издеваться? Даже после свадьбы.
— Маленькая шутка, слабость, — перебил ее Луи, — я понимал, что после свадьбы у меня не будет такой возможности. А ты так трогательно протягивала ко мне руки, стоя на коленях.
Генриетта смутилась.
— Кстати сказать, в последних событиях моей вины не было, здесь виноват твой отец, который толком не объяснил тебе смысл моего письма.
— Отец? Письмо? Ничего не понимаю, — Генриетта повернулась к молчавшему герцогу Орлеанскому.
— Расскажите вашей дочери, монсеньор!
— Никогда! — отрезал герцог.
— Или вы, или я! — предложил Луи.
— Хорошо, — согласился наконец герцог.
Не в силах вынести пристальный взгляд дочери, он на одном духу выпалил:
— Сегодня состоялась твоя свадьба.
Генриетта, ожидавшая чего-то худшего, с облегчением засмеялась. — Я знаю.
— Знаешь!? — с невероятным облегчением переспросил герцог. — Слава Богу! А я, глупец, полагал, что ты считаешь, будто женится Луи.
— Какая разница? — с легким раздражением спросила Генриетта, с удивлением наблюдая, как Луи, пятясь назад от нее, возвращается на место. — Да что, в конце концов, происходит? — Генриетта топнула ногой.
— Видишь ли, — осторожно заговорил Луи, — в своих планах я и предположить не мог, что ты прочтешь послание короля, и уж совсем не мог знать о том, что ты посчитаешь нашу свадьбу…
Генриетта изменилась в лице.
— Разве ты не собирался жениться на другой?
— Нет, — коротко ответил Луи, — я собирался жениться на тебе.
— Не верю! Опять ложь! Генриетта обернулась к отцу.
— Он лжет?
— Нет, говорит правду!
На герцога жаль было смотреть.
— Граф прислал мне письмо, где уведомлял меня о том, что в субботу состоится ваша свадьба. Вряд ли можно упрекать меня за то, что я желал блага своей дочери. К тому же я потерял превосходного скакуна из-за тебя, о чем ничуть не жалею.
— Какое отношение имеет к нашему разговору лошадь?
— Я проиграл ее графу. Мы заключили пари.
— Какое пари? — Генриетта почувствовала сильнейшее негодование, потому что никак не могла разобраться в хитросплетениях, сотканных Луп.
— Граф предсказал, что ты откажешь ему в присутствии короля, а после этого предложил пари. Он утверждал, что по истечении одного месяца ты сама, стоя на коленях, будешь умолять его жениться на себе. Условия как такового на самом деле не было, его придумал граф.
— Я не верю, — Генриетта покачала головой, — допустим, он мог предположить, что я влюблюсь в него, но назначить день свадьбы, не получив моего согласия и тем более мою…
Генриетта замолчала, глядя на Луи, который крутил головой во все стороны с таким видом, словно происходящее его не касалось.
— А впрочем, этот мерзавец слишком многое предполагал, и почти все исполнилось. И если последнее — правда, — Луи очень не понравился взгляд Генриетты, который она на него бросила, — можно сделать определенный вывод.
— Прошу прощения, меня ждут неотложные дела. Луи сделал вид, что собирается выйти из ворот, но
голос Генриетты остановил его и на сей раз:
— Ты лгал мне, обманывал, издевался, смеялся над моими чувствами, но даже этого оказалось
