— Ты еще жив, медиум? — теперь голос Суигинто звучал так, как и должен был — насмешливо и язвительно.
— Твоими молитвами, — прохрипел я, и Маска потянула вверх уголок рта в жалком подобии улыбки.
— Мегу вчера обследовали шесть лучших кардиологов Токио, и единогласно заявили, что не могут объяснить это иначе, как чудом. Она полностью здорова, медиум.
— Р… рад слышать. Что с… с Соу? Где она?
— В своем сундуке. Я бы сказала, что она умерла, но Роза Мистика все еще в ней и держится даже крепче, чем раньше. Не волнуйся, о ней позаботятся лучше, чем о тебе.
— Кто позаботится?
— Есть один человек, способный на такое. Суисейсеки не успокоится, пока не заставит его помочь.
— Я не понимаю… Энджу?
— Ну что за глупости ты говоришь, слушать тошно. Она приведет своего медиума, этого малыша с умелыми руками, как его, Джона, Джуна?
— Джуна… И как думаешь, он справится?
— Когда я оторвала руку Шинку, я была уверена, что вернуть ее невозможно для простого человека, но он сделал это. Быть может, и теперь сможет — талант у него есть.
Как бы мне хотелось на это надеяться.
— Медиум…ты о себе не думал? Как ты собираешься выжить?
— Есть пара мыслей, но это подождет. Сейчас важнее всего она.
— Я совсем тебя не понимаю. Но иногда мне кажется… ладно, забудь. Мне уже надоело тут сидеть, а эти кровавые тряпки не прибавляют красоты обстановке. Сказать старикам, что ты очнулся?
— Скажи, сделай милость. И… передавай привет Мегу.
— Привет? — теперь Суигинто выглядела растерянной, — Передать привет от… хорошо, человек, будь по-твоему.
Я позволил себе закрыть глаза, когда она ушла. Джун, Джун, мальчик с руками, которые похожи на песню, до чего же я докатился, что начинаю надеяться на тебя…
Часовщик удивился, когда услышал мои просьбы, но не стал спрашивать, зачем мне перебираться из уютной комнаты в мастерскую, куда я собираюсь, будучи в таком состоянии, ежедневно девать таз соленой воды и килограмм сырого мяса. Согласно указаниям, мою неподвижную тушку, зеркало и лежащую в закрытом чемодане Соу перенесли и разместили так, как я и рассчитывал. На новом месте, по крайней мере, стены брызгами испачкать было не страшно.
— Не знаю, что ты задумал, парень, но искренне желаю, чтобы у тебя получилось. — сказал старик, садясь у изголовья, — Вот мы испугались, когда вас Суисейсеки и эта, крылатая, приволокли. Ты совсем тогда не жилец был.
— Вы хоть скажите мне, Мотохару-сан, как она? Что с ней? Суигинто темнит, успокаивает, но я-то чую, что недоговаривает.
— Плохо. Я тебе врать не стану, ты не из тех, кого правда убивает — плохо. Но жива, держится, хоть и в себя не приходит, да оно-то и хорошо, что не приходит…
— Как думаете, можно спасти?
— Я же просто старик, не более. Откуда мне знать, на какие чудеса вы способны?
— Значит, без чудес не справиться.
— Разве можно спасти чудо без того, чтобы не сделать другое?
— Понимаю, Мотохару-сан. Что ж, тогда пришла пора прощаться. Скорее всего, мы больше не увидимся.
— Не торопись делать непоправимое, парень. Еще есть время…
— Нет у меня времени. Если вы будете придерживаться моих указаний, я, быть может, проживу достаточно долго, чтобы спасти ее. А на большее рассчитывать не приходится.
— Так ты собрался умирать ради нее?
— Я засну, поручив заботы о себе плетениям. Однажды я уже собрал ей тело во сне, и еще раз соберу. Но сил воплотить его и выжить мне не хватит, восстанавливать их некогда.
— Времени, говоришь, не хватает? — старик нахмурился, но сперва я этого не заметил.
— Именно. Красное плетение могло бы восстановить меня до прежнего состояния или даже сильнее, если бы ему дать год-полтора. Но у Соусейсеки его нет и я должен…
— Я покажу тебе кое-что, медиум-сан. Помнишь, я говорил о том, что наш род искал способ победить время?
— Вам это удалось?! — обалдел я.
— Не совсем так. Но кое-что все же из этого вышло — иначе никто бы не гнался за химерой столько лет. Не в силах остановить часы жизни, все же я сумел их замедлить.
— Замедлить? Насколько?
— Это зависело от того, кто использовал механизм. Индивидуальные настройки…
— Насколько?! — если бы я мог кричать, то крикнул бы.
— В семь раз или вроде того. Устроит?
— Вы еще спрашиваете, Мотохару-сама! Вы дарите мне надежду, великий мастер, надежду на выживание.
— Выходит, ты не против попробовать?
— Конечно же, не против — или есть повод сомневаться?
— Я… не проверял эффект на людях. Только на кошке.
— И?
— Она умерла, — улыбнулся Мотохару, — в возрасте пятидесяти трех лет.
— Буду считать это достаточной рекомендацией. Когда мы сможем испробовать ее?
— Послезавтра. Нужно несколько доработать ее — ты побольше кошки будешь, как ни глянь.
— Мотохару-сан…
— Что?
— Почему вы не оставили свою тайну для себя? Ведь это могло бы дать вам шанс закончить…
— Ты, наверное, не понимаешь. Время замедляется вместе с телом — только мысли остаются неизменными. Неудобно жить, видя, что ты всемеро медленнее всего мира. Но ведь ты будешь спать, как обычно, медиум-сан?
— Да, только во сне я чего-то стою. Но все же вы тоже могли бы сберечь и применить это чудо сами.
— Зачем? Мы с Мацу слишком стары, чтобы желать продлить жизнь — ведь молодость так не вернешь. Соусейсеки это тоже ни к чему, а вот тебе… Признаться, я не хотел ничего рассказывать, но теперь вижу — более достойных учеников уже мне не встретить.
— Спасибо, Мотохару-сан. Я не истрачу это время попусту.
— Главное, Соусейсеки убереги. Кроме тебя — некому.
Антракс
Свет. Мутный оранжевый свет. Мрачная люминисценция окутывала меня, подобно телу демона Кеплера, сковывая движения, лишая пространства. Оно было расчерчено черными зигзагами, словно небо над головой пыталось вклиниться в него и сокрушить.
Я по пояс был погружен в черно-оранжевый поток, медленно влекущий меня куда-то назад. Ноги были сдавлены тяжестью переплетающихся струй. Я не мог пошевелить ими — они будто увязли в смоле. От щиколоток распространялось холодное покалывание, словно голени сводило судорогой.
Попытавшись высвободиться, я вмиг понял, как чувствует себя муха в жидком клейстере. Янтарная смола держала крепко. Мой левый рукав коснулся ее и мгновенно прилип. Жгучий страх опалил меня. Рванувшись изо всех сил, я услышал треск ткани, и запястье подбросило вверх — крепкая манжета куртки висела разодранными клочьями. Боже мой. Я забился, чувствуя, что увязаю глубже.
— Тц-тц-тц, — печально вздохнул кто-то. — Какая страшная развязка! Я предпочел бы вновь встретиться с вами при иных обстоятельствах.
