горек и сладок одновременно. — Быстрой улыбкой, очаровательной и беспечной, Кит смягчил свои слова. Опасливая дрожь пробежала по телу Кейт.
В монастырь вернулся совсем другой человек. У этого Кита были безжалостные глаза, он был по-мужски привлекателен, опасен и сосредоточен. На ней. Он протянул руку, выжидая, когда она вложит в нее свою, а потом помог ей подняться.
— Брат Мартин!
Старик с трудом встал.
— Что? Вы думаете, я потащусь у вас в хвосте, пока вы будете извергать кучу латинских названий этих смехотворно избалованных цветов? У меня есть дела поважнее. — Он бросил на Кейт самодовольный выразительный взгляд. — Мои травы. — И побрел к двери, презрительно фыркнув.
— Пойдемте?
Она склонила голову набок.
— Да, благодарю вас, но предупреждаю: я надеюсь увидеть нечто необыкновенное.
Он положил ее руку себе на сгиб локтя.
— Я постараюсь не разочаровать вас.
— А знаете, мистер Макнилл, — сказала Кейт, помолчав, — вы притворяетесь дурно воспитанным сиротой. Иногда вы демонстрируете манеры, которые скорее уместны в гостиной, а не на чердаке.
— Театральный костюм, — заверил он. — Не более. За долгие годы я подцепил немного паутины, с которой время от времени смахиваю пыль. Один из моих… давнишних товарищей умел говорить так искусно и гладко, что мог бы уговорить кошку спеть.
— Не знаю, верить вам или нет.
— Как вам угодно, мэм, — сказал Кит. Он держался непринужденно, стараясь ни в чем ей не противоречить, взгляд его выражал откровенное восхищение.
Внезапное подозрение заставило Кейт остановиться, и она сказала, не подумав:
— Вы пытаетесь меня соблазнить, мистер Макнилл?
Кит тоже остановился. Губы его выгнулись, словно он хотел рассмеяться, но, когда он посмотрел на нее, глаза у него были совершенно серьезные.
— Ну разумеется, миссис Блэкберн, пытаюсь. Эта перспектива вас тревожит?
— Да, — тут же ответила она.
— Ах, как это прискорбно и, я бы сказал, излишне, хотя я бы предпочел, как мне кажется, чтобы ваша тревога была обоснованна.
— Не позвать ли мне на помощь? — спросила Кейт, пытаясь выглядеть такой же искушенной, как и он.
Кит насмешливо посмотрел на нее:
— Кажется, было употреблено слово «соблазнить», а не «изнасиловать». От меня вам никакая опасность не грозит. Ну положим, это не совсем так, — сознался он. — Но вы ровно в такой степени опасности, в какой вы позволите себе находиться.
— Понятно, — чуть слышно сказала она.
— Вот и хорошо. Значит, мы понимаем друг друга. — Кит снова положил ее руку себе на локоть и собрался идти дальше, но она точно к месту приросла. Он посмотрел на нее.
— Могу я убедить вас не пытаться соблазнять меня?
На мгновение Кит сдвинул брови, обдумывая ее просьбу.
— Нет, — сказал он наконец. — Нет, думаю, что не можете.
— Тогда какой у меня остается выбор?
— Продолжить нашу прогулку и позволить мне испробовать свое мастерство. Или не позволить.
Как только он заявил о своих намерениях, сердце у нее забилось быстрее. Кит ответил ей печальной улыбкой.
— Полноте, миссис Блэкберн. Мое мастерство, даже по моему решительно пристрастному мнению, не так уж велико.
Кейт ему не поверила. Он недавно вымыл голову, и теперь волосы его блестели, как расплавленная бронза, а на чисто выбритом худом лице не осталось и следа щетины, покрывавшей его в день их встречи в «Белой розе». Высокий, мускулистый, дерзкий и здоровый, он казался опасно привлекательным, тревожно волнующим и… Она вздохнула. Ей хотелось пройтись с ним, хотя бы совсем немножко.
— Меня действительно интересуют розы, — чопорно сказала Кейт.
— Ну разумеется! — В голосе его слышался теплый юмор, и когда он пошел дальше, крепко держа ее руку на своем согнутом локте, она, не упираясь больше, последовала за ним.
Они шли по дорожке, усыпанной мелким гравием, к стеклянной постройке, где Кит открыл дверь и подождал, пока она войдет, а потом вошел сам. Немногие розы в теплице еще цвели, хотя все они сохранили зеленую листву. Сначала он остановился перед небольшим кустиком, покрытым тысячами похожих на иголки шипов.
— Rosagallica[3]. Судя по размеру и характеру произрастания, это и есть роза Ланкастеров. Как вам известно, во времена войн между домами Ланкастеров и Йорков эмблемой дома Ланкастеров была алая роза. Это единственная роза, к которой благосклонен брат Мартин, поскольку она так же известна как «роза аптечная».
— А как она цветет?
— Она цветет очень обильно, но только один раз. — Кит указал на кустик таких же очертаний, росший рядом. — Это Rosa Mundi[4]. Она тоже французская, но ее лепестки испещрены красными штрихами.
— Такую я видела, — сказала Кейт с видом человека, сделавшего открытие.
— Полагаю, что так. Это очень старинная разновидность. — Кит пошел дальше, миновав еще несколько низкорослых растений, и остановился перед кустиком повыше, листочки у которого были более удлиненными, чем у всех предыдущих. — Вот это дамасская роза, привезенная в Британию из Персии.
Кейт наклонилась, чтобы найти цветок, и огорчилась, ничего не обнаружив. А когда выпрямилась, оказалось, что Кит стоит совсем рядом. Она чувствовала, как от его дыхания шевелятся волоски у нее на затылке.
Она похолодела, сердце забилось гулко, как барабан. От спины и плеча до бедер по телу ее побежали мурашки.
— Когда вы в отдаленном будущем будете совершать утренний туалет и надушите кожу вот здесь, — он коснулся ее шеи сбоку, и у нее перехватило дыхание то ли от нехватки воздуха, то ли от его избытка, — или вот здесь, — кончики его пальцев пробежали по ее шее вверх и погладили нежную кожу за ухом легко, как паутинка, — вспомните розы, тысячи которых принесли в жертву, чтобы выжать этот аромат, и погрустите немножко об их участи.
Кит не должен был позволять себе таких вольностей. Она не должна была этого допускать. И все же Кейт не могла пошевелиться, хотя прекрасно понимала, что происходит. Он опустил голову, его губы были совсем рядом с ее шеей. Кейт задрожала, качнувшись к нему.
— Но разве не всегда так? — прошептал он, и губы его при этом задевали ее затылок. — Мир должен приносить жертвы красоте ради красоты.
Кейт затаила дыхание, ожидая, что он ее поцелует. Однако Кит не поцеловал. Она чувствовала дразнящее прикосновение его улыбающихся губ там, где шея переходит в плечо, а потом он поднял голову, подошел к Кейт сбоку и положил ее руку на свой согнутый локоть. Ее охватило разочарование. Он двинулся дальше, и она пошла с ним, слегка задыхаясь, совершенно сбитая с толку. Он вывел ее на боковую дорожку и оттуда подвел к группе кустов ростом с нее. Их серебристо-зеленая крона была усеяна плодиками, окраской похожими на светлую хурму.
— Rosa alba[5], — сообщил он, словно и не прикасался к ней, словно она не склонилась к его ласкам, желая большего. — Предположительно происходит из Рима. Когда она цветет, цветы у нее преимущественно белые. Вот это alba semiplena [6], историки считают, что она-то и была белой розой Йорков. Пойдемте дальше. Лучшее я приберег напоследок, — продолжал он, увлекая Кейт под небольшую решетчатую перголу, покрытую тяжелой зеленой листвой. Дальше узкая дорожка привела их коротким кружным путем туда, где зеленая листва была более
