чтобы иметь возможность судить.
Миссис Уайнбергер печально кивнула:
– Да. Это было неправильно. Наверное, он испытывал вас таким образом, надеясь, что вы сами добровольно расскажете ему все.
– Да, он испытывал, – горячо заговорила Хелена, – потому что не доверял мне. Я не утверждаю, что была права, скрывая от него свое настоящее имя, но, по крайней мере, я не требовала, чтобы он мне что-то доказывал.
– Но ведь он все и так доказал! И не один раз, – тихо возразила миссис Уайнбергер. – Он поручил мне присматривать за вами. Ему даже пришлось обратиться к маркизу, который повинен был в смерти его родителей, привести его на бал к леди Тилпот. Он хотел лично убедиться, что вы на самом деле подвергаетесь опасности. Вы можете себе представить, как тяжело ему было обращаться к маркизу с этой просьбой? Однако он сделал это без колебаний. Что еще надо доказывать?
Молча уставившись на свои руки, Хелена думала о том, что Рэм сделал для нее гораздо большее. Он сделал для нее все. Все! Вот и сейчас он здесь, участвует в турнире, который ему вовсе не нужен. Участвует лишь потому, что она попросила его об этом. Хоть и уверен, что у них нет будущего.
А она? Она не желала ничего видеть, словно вдруг ослепла из-за каких-то глупых сплетен. Она считала, что у красивого мужчины не может быть сердца. И судила о нем только по внешности, как слишком часто и неправильно судили и о ней самой. Она хотела, чтобы он доверял ей, а сама никогда не доверяла ему.
«Господи, как это все глупо!» Потеряв его, она лишь получила по заслугам. Но разве сможет она жить без Рэма?
– Я должна сейчас же его найти!
– Да, – улыбнулась в ответ Пейдж Уайнбергер.
– Я должна ... – Хелена замолчала, потому что чья-то маленькая грязная рука вдруг потянула за ее рукав. Опустив глаза, она обнаружила смеющуюся мордашку восьмилетнего сорванца.
– Тот парень сказал мне, чтобы я отыскал самую красивую леди с белыми волосами. Это и будет мисс Хелена Нэш. Правильно? Это вы?
– И что? – рассеянно спросила Хелена. Ей надо срочно написать записку. Нет, надо найти Рэма. Как только турнир закончится ...
– Тогда держите!
Мальчик сунул ей в руку розу. Прекрасную желтую розу. Хелена вскочила на ноги, взволнованно оглядываясь и ища в толпе знакомое лицо. – Где он?
– Сказал, что будет ждать вас за амфитеатром, в аллее возле конюшен. Сейчас.
– Но ... – Она умоляюще взглянула на миссис Уайнбергер.
– Не беспокойтесь, – кивнула та. – Я придумаю что-нибудь для леди Тилпот. Идите.
Нетерпеливо расталкивая плотную толпу зрителей, Хелена поспешила к лестнице. Почти бегом она спустилась по ней и обнаружила, что нижний вестибюль до отказа заполнен людьми. Оглядевшись, она обнаружила неприметную дверь, распахнула ее и неожиданно оказалась на кухне. Изумленные слуги посмотрели на нее.
– Мне надо побыстрее пройти к конюшням, – решительно заявила она. – Какой путь самый короткий?
Девушка, мешавшая что-то в большой кастрюле, молча ткнула рукой в сторону дальней двери.
– Спасибо, – на бегу крикнула Хелена.
Она должна немедленно увидеть Рэма. Должна сказать ему, что любит его, что была слепа и делала все неправильно, даже не пытаясь понять его. И еще она скажет, что очень хочет выйти за него замуж, если он, конечно, еще не передумал. «Господи, сделай так, чтобы он еще не передумал!»
Девушка оказалась права. Едва выйдя из двери, Хелена увидела темную аллею, скрытую от соседних зданий стеной амфитеатра, которая заканчивалась у самых конюшен.
– Рэм? – крикнула она. – Рэм!
Какая-то фигура выступила из тени. Золотые волосы блеснули в лучах заходящего солнца.
– Рэма здесь нет, любовь моя, – сказал Форрестер Демарк. – И больше никогда не будет.
Глава 27
ФОРТЕ
Сильная часть клинка у гарды
Рэм скомкал записку. Через час? Через час он должен участвовать в финальном поединке, а его соперником, наверное, будет итальянец Веттори, который оказался чертовски силен. Но разве возможно предать Кита и Дугласа? Рэм в отчаянии стиснул зубы. Что перевесит: настоящее или прошлое? Девушка или друзья юности, его братья?
– Мистер Манро?
Рэм обернулся. Чумазый уличный сорванец стоял в дверях небольшой комнаты, отведенной для отдыха участников.
– Чего тебе, сынок?
