— Я вижу, вы разбираете почту, — улыбнулась и она, усаживаясь на предложенное место. — Я думаю, одно письмо случайно обронили, я бы хотела отдать его вам.
Она протянула удивленному мистеру Мэллоу послание, прочитанное ею несколько дней назад. Взглянув на неизящный почерк на верхнем листе, джентльмен вздрогнул и уставился на девушку:
— Откуда у вас мое письмо? И почему оно не запечатано?
— Я прочла. Не могла удержаться, — просто отметила девушка.
Ее самоуверенность могла бы вызвать восхищение, выступай она с таким видом в суде, но сидящий напротив нее мужчина не был расположен восхищаться.
— Как вы посмели прочесть чужое письмо да еще и говорить об этом без угрызений совести? — добряк мгновенно сделался суровым, но его собеседница не собиралась выслушивать нотации.
— Я нашла его на ступеньках и очень сильно захотела узнать, кто это пишет вам так неряшливо. Явно это не мог быть кто-то из светских знакомых! Как выяснилось, мое любопытство было своего рода предчувствием — я узнала много интересного из этого послания.
— Мэриан, вы что, не осознаете всю чудовищность вашего проступка? — он был поражен не меньше, чем накануне — его дочь.
— Думаю, мой проступок не слишком благороден, но и вы не безгрешны, мистер Мэллоу, — заметила девушка, нимало не смущаясь.
— Дитя мое, да вы понимаете, что вы говорите? — бедняга даже не находил слов, чтобы выразить возмущение этим хладнокровным созданием.
— Давайте не будем обсуждать мои слова, сэр. Я пришла не за этим.
— А зачем же? — джентльмен был сбит с толку.
— Во-первых, я принесла вам письмо. Думаю, вам приятно будет узнать об успехах сына, — при этих словах мужчина дернулся, невольно обернувшись в сторону двери. — А во-вторых, мне бы хотелось узнать, как относится ваша супруга к наличию у вас незаконнорожденного отпрыска?
— Это не ваше дело, юная леди! — наконец нашелся мистер Мэллоу, едва сдерживая гнев. — И я бы хотел заметить вам, что после подобного происшествия вам не место у меня в доме.
— Я так не думаю, сэр, — любезно возразила девушка. — Насколько я поняла, ваша жена пребывает в чудесном неведении относительно количества ваших детей, а девочки не подозревают, что у них есть старший брат — будущий доктор Стерн.
Мистер Мэллоу не был неумным человеком и сталкивался в жизни с человеческой подлостью, по этому он быстрее, чем его дочь, разобрался в нам с рениях ловкой гувернантки.
— Полагаю, вам что-то требуется от меня. Что же?
— Деньги, сэр. Разве это не очевидно? — Марианна чуть приподняла брови.
— Для меня — нет. У вас есть все, что вы могли бы пожелать, к тому же замечательный человек вот-вот сделает вам предложение. Что еще необходимо для счастья юной девушке?
— Я бы не хотела обсуждать это, сэр, — Марианна все более неловко чувствовала себя по мере того, как собеседник обретал хладнокровие. — Я останусь здесь, а вы поможете мне решить одну небольшую проблему, измеряемую пятистами фунтами.
Мистер Мэллоу пару минут задумчиво смотрел на девушку: она не была похожа на шантажистку в его представлении — истеричку, выкрикивающую угрозы и нелепые требования. Мисс Лестер была спокойна и терпелива, к тому же явно уверена в правомочности своих требований и отнюдь не считала их чрезмерными.
— Что же, вы получите тысячу фунтов, если подпишете бумагу, в которой пообещаете никогда больше не побеспокоить меня и мою семью, мисс. Мой поверенный, мистер Бринкс, составит требуемую бумагу завтра же.
Это было совсем не то, что требовалось Марианне.
— Я прошу не более пятисот фунтов, сэр. И я хотела бы остаться при своей должности, хотя
Это помогло — мистер Мэллоу даже привстал, грозно нависнув над упорно не желавшей пугаться девушкой:
— Достаточно, мисс. Вы получите ваши пятьсот фунтов и я даже не буду взывать к вашей совести — навряд ли она у вас имеется. Мне останется только упрекать себя в недальновидности — за вашими внешними достоинствами я не распознал коварную натуру человека без совести и чести. Вероятно, у вас были и другие причины покинуть свой дом, кроме тех, о которых вы нам рассказали.
Марианна молча поклонилась и вышла из комнаты, не желая отвечать на этот последний бессильный укол.
Войдя к себе, она торопливо схватила с кресла индийскую шаль — подарок миссис Мэллоу по случаю возвращения — и поспешно накинула на плечи. Несмотря на весьма жаркий в этом году май, ее трясло в ознобе.
— Боже, боже, это не так легко, как я думала, — бормотала она, кутаясь в шаль.
До сих пор на ее совести хоть и были не вполне благовидные или вполне неблаговидные поступки, она всегда действовала ловко и незаметно для окружающих. Сейчас же она впервые открыто призналась другим людям в преступных умыслах, и ощущения от этого оказались не слишком приятные.
— Это все матушка со своим воспитанием — чтобы всегда все было прилично, а что там у кого в душе — неважно. Лишь бы выглядеть респектабельно! Подумать только, она испортила жизнь себе, отцу и нам с Софи! — искать, на кого возложить вину за свои проступки, всегда легче, чем мучиться угрызениями совести.
Марианна еще долго продолжала бы метаться по комнате, убеждая себя, что не причинила этим людям слишком большую боль — ведь через неделю, самое большее через десять дней, явится их любимица, и в семье воцарится мир и покой, но маленькая Рози прервала ее тягостное раздумье. Девочка уже была одета для прогулки, и Марианне ничего не оставалось, как отправиться в парк, старательно изображая хорошее настроение, но не снимая спасительную шаль. Еще визиты к мадам Поташ научили ее владеть выражением лица, и она вполне могла выглядеть счастливой и радостной, когда на душе скребли кошки и хотелось что-нибудь разбить или ущипнуть Софи, если та оказывалась поблизости.
Рози не заподозрила в любимой воспитательнице никакой фальши, девочка набегалась и наигралась от души, радуясь неожиданной свободе, так как сегодня мисс Лестер не слишком следила за ее повелением. Когда обе вернулись домой, служанка принесла им чаю со свежими пирожными и сообщила, что никого нет дома — мистер и миссис Мэллоу отправились в гости, а мисс Мэллоу решила все-таки прогуляться. Еще заходил мистер Найлз и был весьма огорчен, не застав никого дома. Марианну что вполне устраивало — до своего отъезда она не собиралась слишком часто общаться с Сарой и ее отцом, а тем более с мистером Дугласом.
Уложив уставшую девочку отдохнуть и позволив ей полистать дорогую книжку с картинками, Марианна заперлась у себя в комнате. Следовало начать собираться в дальний путь.
— Драгоценности я, пожалуй, буду носить с собой в потайном кармане (они были пришиты ко всем ее платьям). Вот это платье и накидку я сегодня же отвезу в пансион, они не займут много места, — рассуждала она, передвигаясь по комнате в поисках нужных вещей.
Деятельность отвлекала ее от грустных мыслей о собственном падении. Впрочем, Марианне не впервой было беседовать со своей совестью, чей голос день ото дня становился все тише, так что, когда через час Марианна наняла извозчика и повезла часть своих вещей на хранение в пансион, ее настроение было уже почти таким же радостным, как пару недель назад, когда она строила свои грандиозные планы.
На обратном пути она заехала на почту, где с удовольствием обнаружила наконец письмо для себя самой. Она написала матери всего раз, и то с умыслом. В ее изложении события выглядели следующим образом: на корабле она познакомилась с джентльменом, брату которого требовалась в семью гувернантка. Манеры и внешность Марианны пленили его, но не настолько, чтобы предложить руку и сердце, но тем не менее он помог ей устроиться, за что она весьма благодарна. Далее Марианна схитрила еще более ловко — она написала, что от волнения позабыла фамилию, которую хотела взять изначально, и назвала первую
