– Я не решился побеспокоить вас в Одли-Корт, дорогой дядюшка, – промолвил молодой человек, меж тем как баронет с самым сердечным видом пожимал ему руку. – Эссекс, как вы знаете, моя родина, и в это время года на меня обычно находит ностальгия. Поэтому Джордж и я остановились в местной гостинице, чтобы два-три дня порыбачить в здешних ручьях.
– Джордж? Какой Джордж?
– Джордж Толбойз.
– Ах, так он тоже приехал! – воскликнула Алисия. – Как я рада! Умираю, хочу взглянуть на этого красивого молодого вдовца!
– В самом деле, Алисия? – отозвался Роберт Одли. – Тогда я схожу за ним и познакомлю вас прямо сейчас.
Брови леди Одли чуть дрогнули, и сэр Майкл, прочтя в ее глазах выражение ужаса, решил, что предстоящая церемония страшит ее ввиду ее крайней усталости.
– Пожалуйста, только не сейчас, Боб, – попросил он. – Сегодня у нас был такой насыщенный день! Леди Одли слегка нездоровится. Приходи со своим другом завтра к обеду, тогда и представишь его и Алисию друг другу. Пойди перемолвись с леди Одли парой слов, а потом мы поедем домой.
Миледи была утомлена, и у нее хватило сил только на то, чтобы мило улыбнуться новоявленному племяннику и протянуть ему изящную, крошечную ручку, затянутую в перчатку.
– Итак, завтра вы пожалуете к нам на обед и приведете с собой вашего интересного друга? – осведомилась миледи низким усталым голосом и, не дожидаясь ответа, откинулась на спинку сиденья. Она была главной достопримечательностью сегодняшних скачек, и, судя по всему, восторженные взоры половины обитателей графства подействовали на нее угнетающе.
– Странно: она не стала потчевать тебя своим бесконечным смехом, – шепнула Алисия, перегнувшись через дверцы экипажа, чтобы пожелать Роберту спокойной ночи. – Но ничего: она приберегла тебе это удовольствие для завтрашнего дня. Однако ты очарован ею, как и все, кто видел ее хотя бы раз, не так ли? – брюзгливым тоном спросила молодая леди.
– Изумительное создание, что и говорить, – с откровенным восхищением чуть слышно ответил Роберт.
– Подумать только! Это первая женщина, о которой ты замолвил доброе слово, Роберт Одли. Обидно, однако, что тебя привлекают только восковые куклы.
Экипаж тронулся с места и тут же пропал во мгле.
Бедная Алисия вела давнюю войну с двоюродным братом из-за его странного темперамента, который позволял ему молча довольствоваться всем, что давала жизнь, но не позволял его чувствам, о чем или о ком бы ни шла речь, проявиться хотя бы единой искрой восторга.
«Способен ли Роберт влюбиться? – размышляла время от времени молодая леди. – Нет, ни за что на свете! Если бы его вниманию представили целый сонм обольстительных гурий и от его султанского величества потребовалось бы только указать пальцем на избранницу, он лишь воздел бы очи горе и повелел им самим бороться за первенство!»
И все же невозможное случается, и в этот вечер произошло то, что произошло.
– Какая женщина, Джордж! – воскликнул Роберт Одли, возвращаясь в гостиницу. – В жизни ничего подобного не видел. Какие глаза! Какая улыбка! Знаешь, я похож на героя французского романа: влюбился в собственную тетушку!
Молодой вдовец ничего не ответил. Стоя у открытого окна, он глубоко вздохнул и выпустил облачко сигарного дыма. Прошлое вновь ожило перед его глазами, и он вспомнил ту, которую считал слишком прекрасной, чтобы ступать на нечистую твердь, слишком прекрасной, чтобы относиться к ней как к земному существу, и которую при всем том осмелился сделать и своей женой, и матерью своего ребенка. Ныне она покоится на маленьком кладбище в Вентноре, и он всего лишь год назад заказал ей каменное надгробие. Он думал и думал о ней, и слезы медленно катились по его щекам.
Минувший день так утомил леди Одли, что, когда семейство наконец воротилось домой, она не села с мужем и падчерицей за обеденный стол, но тут же ушла к себе в гардеробную в сопровождении горничной Фиби Маркс.
В отношении этой девушки леди Одли вела себя несколько неровно: порою довольно доверительно, порою довольно сдержанно. Но в общем хозяйкой она была снисходительной, и у Фиби не было оснований жаловаться на судьбу.
В этот вечер, несмотря на усталость, леди Одли была в необычно приподнятом настроении, и, живо описав скачки и всех, кто там присутствовал, она между прочим заметила:
– Утомилась я до смерти, Фиби. Целый день на жарком солнце! Каким, должно быть, страшилищем кажусь я сейчас со стороны!
Она взглянула на себя в зеркало. Свечи, горевшие по обеим его сторонам, чуть потрескивали.
– Вы чуточку побледнели, миледи, – ответила горничная, раздевая свою госпожу. – А вообще-то вы все такая же хорошенькая – как всегда.
– Пожалуй, ты права, Фиби, – сказала леди Одли, садясь в кресло и отбрасывая кудри назад.
Фиби, стоя у нее за спиной, принялась их расчесывать, готовя миледи ко сну.
– Знаешь, Фиби, некоторые говорят, мы с тобой очень похожи.
– Я тоже про это слышала, миледи, – тихо отозвалась девушка. – Но, конечно же, это глупость: вы, ваша милость, по-настоящему прекрасны, а я обыкновенная деревенщина.
– Ну не скажи, – великодушно заметила госпожа, – ты действительно похожа на меня, и ты хороша собой, но тебе – как бы это выразиться поточнее? – недостает цвета. Смотри сама: у меня волосы бледно- желтые с золотым отливом, а у тебя – серые, грязноватые; у меня брови и ресницы темно-каштановые, а у тебя почти что – прости, я говорю это с великим сожалением, – почти что белые, дорогая Фиби. И еще: у тебя цвет лица болезненный, желтоватый, а у меня – здоровый, розовый. Впрочем, одна бутылка жидкости для волос – такие продаются, помнишь, мы читали в газете на странице с объявлениями? – одна баночка румян, и ты будешь такой же красивой, как я, Фиби!
Она еще долго болтала, перескакивая с пятого на десятое, перебрала кучу сюжетов и позабавила горничную, перемыв кости всем, кого встретила на скачках. Падчерица, войдя в комнату, чтобы пожелать миледи спокойной ночи, была неприятно удивлена: госпожа и служанка громко смеялись, обсуждая одно из приключений, случившихся в этот день с миледи. Алисия никогда не фамильярничала с прислугой. Не сказав ни слова, она вышла из гардеробной, с негодованием закрыв за собой дверь.
– Расчеши мне волосы еще раз, Фиби, – попросила леди Одли, когда девушка закончила свою работу. – Мне так нравится болтать с тобой!
Наконец она отпустила горничную, но тут же вернула ее назад.
– Фиби Маркс, – сказала леди Одли, глядя Фиби прямо в глаза, – мне нужно, чтобы ты оказала мне одну услугу.
– Слушаю, миледи.
– Я хочу, чтобы ты отправилась в Лондон первым же утренним поездом и сделала то, что я попрошу. Если сделаешь все как надо и будешь держать язык за зубами, я дам тебе пять фунтов и день отпуска.
– Слушаю, миледи.
– Посмотри-ка, плотно ли закрыта дверь, а потом присядь на скамеечку – на эту, что у моих ног.
Девушка сделала все, что велела госпожа. Леди Одли, погладив серые волосы девушки пухлой белой ручкой, украшенной драгоценностями, помолчала несколько минут, размышляя о чем-то своем, а потом, вздохнув, промолвила:
– Дело это совсем простое, Фиби.
Дело действительно оказалось настолько простым, что уже через пять минут леди Одли отправилась к себе в спальню, сказав девушке (та в этот момент задвигала занавеси):
– Фиби, душенька, поцелуй меня. Я слышу в прихожей шаги сэра Майкла. Когда встретишь его при выходе, скажи, что завтра утренним поездом отправляешься в Лондон, чтобы забрать у мадам Фредерик мое новое платье – я его заказала специально для обеда в Мортон-Эбби.
На следующее утро леди Одли села завтракать довольно поздно, после десяти часов. Когда она пила кофе, в столовую вошел слуга и, протянув ей запечатанный пакет, попросил расписаться в получении.
– Телеграфное послание! – воскликнула миледи, потому что слова «телеграмма» тогда еще не
