пугаете? Вы же знаете, как я нервничаю!
– Вы нервничаете, миледи?
– Да, ужасно нервничаю. Мистер Доусон заработал на мне уже целое состояние. Он постоянно шлет мне камфару, нюхательную соль, лаванду и множество всяких отвратительных микстур, но ничто не помогает.
– Если ум нездоров, тут уж ничем не поможешь.
– Кто говорит, что я не в здравом уме?
– Я говорю, миледи. И потому позвольте мне, став вашим врачом, искоренить вашу душевную болезнь. Хотите, я вам скажу, почему вы стали в этом доме такой нервной?
– Попробуйте, скажите, – усмехнувшись, отозвалась миледи.
– Потому что из-за вас в этом доме поселился призрак.
– Призрак?
– Да, миледи, призрак. Имя ему – Джордж Толбойз.
Роберт Одли увидел, как часто и прерывисто задышала миледи, и ему даже показалось, что он слышит, как стучит ее сердце.
– Что вам от меня нужно? – воскликнула женщина. – Что вы мучаете меня своим Джорджем Толбойзом, которому несколько месяцев назад взбрело в голову уйти, сбежать, исчезнуть из вашей жизни? Вы сами сходите с ума, мистер Одли! Сходите с ума и делаете меня жертвой своего безумия. При чем тут я? Где связь между мною и Джорджем Толбойзом? Почему, желая досадить мне, вы постоянно твердите это имя?
– То есть вы хотите сказать, что Джордж Толбойз совершенно чужой для вас человек?
– Ну конечно! Разве может быть иначе?
– Еще как может! Сейчас я расскажу вам, как исчез мой друг…
– Не нужны мне ваши рассказы! – воскликнула леди Одли. – Знать ничего не желаю об этом человеке! Если он мертв, я скорблю о нем. Если жив – не желаю слышать о нем, не желаю видеть его. Я хочу видеть своего мужа, мистер Одли! Пожалуйста, не задерживайте меня здесь, в этом сумрачном месте, если не хотите, чтобы я замерзала до смерти!
– Выслушайте то, что я скажу, и ступайте с миром. Я не стану задерживать вас дольше необходимого. Выслушайте и поступайте, как знаете.
– Хорошо, не будем терять время. Обещаю выслушать, употребив на то все свое терпение.
– Когда мой друг Джордж Толбойз вернулся в Англию, – начал Роберт Одли, – всеми своими помыслами он был устремлен к своей жене.
– Которую сам же и бросил на произвол судьбы, – живо подхватила миледи, но тут же, опомнившись, добавила: – Вы уже как-то упоминали об этом, когда впервые рассказывали эту печальную историю в стенах Одли-Корт.
Роберт не стал обращать внимание на оговорку миледи.
– Всеми своими помыслами Джордж Толбойз был устремлен к своей жене, – повторил он. – Сделать ее счастливой – эту надежду он лелеял на золотых приисках Австралии, где собственными руками копал золото в самых нечеловеческих условиях. Так уж случилось, что мы встретились буквально через несколько часов после того, как он сошел на родную землю, и я был свидетелем, как он буквально светился от радости, предвкушая встречу с женой, как гордился тем, что его усилия увенчались победой. Могу засвидетельствовать также и то, что удар, который он получил в самое сердце, совершенно изменил его, сделал совсем другим человеком. Этот удар нанесло ему объявление о смерти его жены в газете «Таймс». Сегодня я уверен, что это объявление было лживым в каждой своей букве.
– Вот как! Но зачем было объявлять о кончине миссис Толбойз, если она жива?
– А вот этот вопрос следовало бы задать самой миссис Толбойз. У нее для мнимой кончины были весьма веские основания.
– Основания? Но какие?
– Что, если она воспользовалась отсутствием Джорджа, чтобы подыскать себе более состоятельного мужа? Что, если она, выйдя замуж вторично, поместила в газете фальшивое объявление, чтобы мой бедный друг не стал мешать ей в ее новой жизни?
Леди Одли пожала плечами.
– Ваши предположения весьма любопытны, мистер Одли, – сказала она, – и, надо надеяться, у вас для них имеются достаточные основания.
– Я просмотрел подшивку газет, что вышли в Челмсфорде и Колчестере приблизительно в это время, – продолжил Роберт, не обращая внимания на последнюю реплику миледи, – и в одном из номеров, датированном 2 июля 1857 года, нашел короткий абзац, где говорилось, что мистер Джордж Толбойз, английский джентльмен, прибыл в Сидней с золотых приисков, имея с собой самородки и золотой песок общей стоимостью двадцать тысяч фунтов стерлингов, и, реализовав добытое, отправился в Ливерпуль на быстроходном клипере «Аргус». Это, конечно, мелочь, леди Одли, но она доказывает, что всякий, кто проживал в июле 1857 года в графстве Эссекс, мог знать о возвращении Джорджа Толбойза из Австралии. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Не совсем, – призналась миледи. – Какая связь между эссекской газетой и кончиной миссис Толбойз?
– К этому мы еще вернемся, леди Одли. Подчеркиваю: я уверен в том, что объявление в «Таймс» было фальшивым и что оно – часть заговора Элен Толбойз и ее отца, отставного лейтенанта флота Генри Молдона, против моего бедного друга.
– Заговора?
– Да, миледи, именно заговора. Женщина, продумавшая его до мелочей, надо отдать ей должное, проявила столько ума и ловкости, что ею нельзя не восхищаться. Это храбрая женщина, потому что она задумала сыграть всю комедию, от пролога до финала, не боясь разоблачения. Это порочная женщина, потому что она не подумала о том, что значило ее предательство для того, кто так страстно ее любил. Это глупая женщина, потому что жизнь для нее – это игра, в которой выигрывает тот, у кого лучше карты. Она забыла, что Провидение выше всех низменных расчетов, и нет такой преступной тайны, которой оно позволило бы слишком долго оставаться тайной.
– Но почему вы уверены, что объявление в газете было фальшивым? – спросила миледи. – В Одли-Корт вы рассказывали о том, что ездили с мистером Толбойзом на могилу его жены. Кто же тогда умер в Вентноре, если не миссис Толбойз?
– На этот вопрос могут ответить только два-три человека на всей земле, и один из них ответит на него скоро, очень скоро. Я сковал цепь косвенных улик – почти всю, недостает лишь нескольких звеньев, – и уж поверьте, миледи, у меня достанет сил довести работу до конца.
– Если что?
– Если женщина, которую я хочу спасти от позора и кары, не оценит мое милосердие и, пока не поздно, не внимет моему предупреждению.
Миледи пожала изящными плечами и взглянула на молодого адвоката с нескрываемым презрением.
– Она, эта женщина, проявит непростительную глупость, если подчинит свою судьбу влиянию глупостей, подобных этой. Вы ипохондрик, мистер Одли, и это вам нужны камфара, нюхательная соль, лаванда и прочее в том же роде. Какая, извините, ересь бродит в вашей голове! Вы потеряли друга при таинственных обстоятельствах: джентльмен предпочел покинуть Англию, не известив об этом вас. И что с того? Вы утверждаете, что после смерти жены он стал совершенно иным человеком. А вам не кажется, что этот человек, устав от мерзостей так называемой цивилизованной жизни, попросту мог вернуться на золотые прииски, чтобы там, на лоне дикой природы, забыть о своем горе? Вся эта история весьма романтична, но такое в жизни случается, и, увы, довольно часто. Однако столь простое объяснение вас не устраивает, и в ваших воспаленных мозгах рождается история зловещего заговора. Элен Толбойз мертва. «Таймс» объявил о том, что она мертва. Ее собственный отец сказал вам, что она мертва. Надпись на могильном камне в Вентноре гласит, что она мертва. Так по какому праву, – миледи повысила голос почти до крика, – по какому праву, мистер Одли, вы приходите ко мне и изводите меня своими россказнями?
