только при высадке, являющейся одним из крупнейших событий войны, враг мог решить исход сражения в свою пользу, применив стойкие отравляющие вещества. Начиная с вторжения в Африку, мы постоянно имели при себе противогазы. Мы всегда считали маловероятным химическое нападение, однако не хотели рисковать и оказаться без средств защиты во время высадки. Хотя применение немцами боевых отравляющих веществ на нормандском побережье вызвало бы решительные ответные меры союзников против германских городов, я считал, что Гитлер, в своем стремлении сопротивляться до конца мог пойти на химическую войну в качестве своей последней ставки. Конечно, нельзя было рассчитывать на то, что враг, зверски уничтоживший больше миллиона людей в концентрационных лагерях, откажется от химической войны из гуманных соображений. Когда прошел первый день вторжения, а в воздухе так и не запахло горчичным газом, я почувствовал огромное облегчение. Ибо даже небольшое воздействие стойкими отравляющими веществами на участок «Омаха» могло бы стоить нам этого плацдарма.
Вскоре после 6 часов утра 7 июня на борту британского эсминца прибыл Монтгомери. Эсминец пришвартовался рядом с «Аугустой». Монтгомери хотел соединить плацдармы высадки союзников до того, как Роммель сумеет сосредоточить достаточные силы против отдельного плацдарма и осуществить прорыв. Если нам пришлось трудно в первый день высадки, то англичане стремительно рванулись вперед на своем участке и углубились в районе Байе на 11 километров. Однако им не удалось захватить свой основной объект — Кан. Немцы оказались чрезвычайно чувствительными к наступлению англичан на этот важный узел коммуникаций и ответили из района Кана контрударом танков.
Эйзенхауэр сообщил, что он прибудет в район разгрузки судов в 11 часов утра. Между тем я отправился на участок «Омаха», чтобы в соответствии с приказом Монтгомери обязать Джероу принять меры к более быстрому объединению участков высадки союзников в один общий плацдарм. Джероу, исходя из этого, должен был направить 29-ю дивизию Герхардта в западном направлении на соединение с Коллинсом у основания полуострова Котантен, а 1-ю дивизию Хюбнера — в восточном направлении для установления контакта с английскими войсками на левом фланге участка «Омаха».
Командир 5-го корпуса укрыл свой штаб в овраге за изгородью на дороге, ведущей с участка «Изи Ред» в глубь побережья. Я сел в проходившую мимо машину и направился туда по еще строившейся дороге. Колонна пехотинцев в тучах пыли, поднятой грузовиками, поднималась по склону холма. На ровной поверхности прибрежных возвышенностей саперы уже расчищали взлетную площадку для самолетов, эвакуировавших раненых в Англию.
Джероу находился на командном пункте Хюбнера, и я отправился туда, чтобы повидать его. В ходе наступления в первый день вторжения 1-я дивизия обошла небольшие очаги сопротивления противника и теперь занималась их уничтожением, чтобы положить конец стрельбе снайперов в тылу.
— Эти проклятые боши никак не хотят прекратить стрельбу, — пожаловался Хюбнер.
Он стремился очистить от противника побережье, чтобы двинуться в глубь страны и овладеть своими первыми объектами.
— Для этого, возможно, потребуется больше времени и боеприпасов, — сказал ему я, — чем мы предполагали.
Флагманский корабль адмирала Рамзея стал на якорь рядом с «Аугустой». Рулевой направил пехотно- десантное судно прямо под штурмовой трап. Я ухватился за трап и вскарабкался на борт. Айк приветствовал меня у перил.
— Ей-богу, Брэд, — воскликнул он, пожимая мне руку, — вы всех нас до смерти перепугали вчера утром. Почему, черт возьми, вы не сообщили нам, как у вас идут дела?
Я был поражен.
— Но мы сообщали, — возразил я. Мы передавали по радио все, до мельчайших подробностей. Передавали все, что получали от Джи и Коллинса.
Айк покачал головой.
— Я ничего не получал от вас почти до самого вечера. Ни одного слова. Я не знал, что с вами случилось.
— Однако ваш штаб подтверждал получение каждого донесения. По возвращении вы можете проверить это и убедиться, что все наши донесения были вашим штабом получены.
Через 20 минут я вернулся на «Аугусту» и подверг перекрестной проверке наши журналы учета документов. В результате я установил, что все наши донесения были переданы, а получение их подтверждено. Позднее я выяснил, что дешифровальщики на командном пункте Монтгомери были не в состоянии справиться с большим объемом работы. В первый день вторжения радиообмен был настолько интенсивным, что дешифровальщики отстали на 12 часов в расшифровке поступавших сообщений.
Однако едва ли Айк пережил большие мучения, чем пережили мы на борту «Аугусты». Ибо новости, пусть даже неприятные, причиняют меньше беспокойства, чем опасения, которые возникают в результате томления в неизвестности. Неделю спустя я признался Монти, что никогда не расскажу Айку, как я был встревожен в то утро, когда мы не знали, что творится на участке «Омаха».
Вечером 7 июня Кирк доставил меня на «Аугусте» к участку «Юта». Я попросил рулевого, проходившего мимо танко-десантного судна, увешанного сушившимся бельем, подвезти меня к берегу. У берега мы заметили грузовик-амфибию. Я окликнул водителя, чтобы он доставил меня на берег.
— Конечно, генерал, — откликнулся он, — прыгайте ко мне.
— Не могли бы вы подвезти меня в штаб генерала Коллинса? — спросил я.
Водитель покачал головой.
— С большим удовольствием, генерал, но мой капитан задаст мне сильную трепку. Он приказал после этого рейса вернуться в подразделение.
Я не отменил приказа его капитана. На второй день после вторжения первостепенное значение имела доставка грузов. Обрадованный тем, что мне не пришлось промокнуть в воде, я спрыгнул на берег и доехал до штаба Коллинса на проходившем мимо «Визеле».
Коллинс устроил командный пункт 7-го корпуса на обнесенной стеной нормандской ферме. Сам он убыл в войска, а в штабе остался его заместитель генерал-майор Юджин Лэндрам. Мы познакомились с обстановкой по карте, висевшей в одном из стойл в конюшне. 4-я дивизия продвигалась на север, чтобы уничтожить огневые точки противника, обстреливавшие побережье, а 101-я дивизия наступала в южном направлении для соединения с 5-м корпусом. Хотя Риджуэю удалось собрать подразделения 82-й дивизии к востоку от Мердере, подразделения этой дивизии, находившиеся западнее реки, все еще были отрезаны.
— Матт сообщал что-нибудь сегодня?
Лэндрам показал мне отпечатанное на машинке донесение об обстановке на фронте 82-й дивизии.
— Положение у Матта, по-видимому, неплохое, если он имеет возможность печатать на пишущей машинке.
Риджуэй создал сильную позицию к северу от Сент-Мэр-Эглиз. Здесь, надежно оседлав дорогу Карантан-Шербур, он прикрыл левый фланг 4-й дивизии.
— Прекрасно, Джин, — сказал я Лэндраму перед тем, как тронуться в обратный путь на «Аугусту», — вам нужно поторопиться с победой в этой войне, чтобы я поспел на свадьбу моей дочери.
— Когда свадьба? — засмеялся он.
— Завтра, на третий день после вторжения.
Лэндрам развел руки.
Моя единственная дочь Элизабет за месяц перед этим окончила Вассар. Она выходила замуж за Генри Бекема, сына полковника Германа Бекема, известного преподавателя политических и социальных наук в Вест-Пойнте, где он учился вместе со мной в 1915 г. Свадьба должна была состояться в церкви в Вест- Пойнте 8 июня, спустя два дня после производства молодого Бекема в лейтенанты военно-воздушных сил. Через несколько дней после свадьбы корреспондент Национальной радиовещательной корпорации вручил мне на побережье Нормандии подробное описание свадебной церемонии, написанное Мэри Маргарет Макбридж, подругой моей жены по учебе в Миссурийском университете. Копии описания свадьбы были разосланы всем корреспондентам Национальной радиовещательной корпорации «для вручения лично генералу Брэдли в случае встречи с ним».
