В пятницу 9 июня офицеры штаба армии сошли с «Эйкернера» на берег. Первый командный пункт армии был развернут в саду за Пуан-дю-О, где подразделения «Рейнджерс» настигли батарею французских тяжелых орудий. После организации связи на берегу мне уже не было никакой необходимости оставаться на «Аугусте». Поэтому в субботу утром я также сошел на берег, и наш плавучий командный пункт прекратил свое существование. Молодой адъютант Кирка, способный лейтенант Макджордж Банди из Бостона в штате Массачусетс, вновь стал самым старшим офицером армии на борту флагманского корабля адмирала. Он напомнил мне, что, когда я вступил на борт «Аугусты», я узурпировал его права.
Монти созвал совещание утром 9 июня в рыбацкой деревушке Порт-ан-Бессин, чтобы согласовать действия 1-й армии с действиями 2-й британской армии. Демпси намеревался перейти в наступление к югу от еще не пострадавшего города Байе с целью расширить свой плацдарм и обойти Кан с запада. Я встретил Монти, ожидавшего вместе с Демпси в поле, где английские военные полицейские несли наружную охрану. На Монти была выцветшая габардиновая куртка, серый свитер со свободным воротником, плисовые брюки и темный берет танкиста. Оперативная карта была развернута на капоте его штабного автомобиля «Хамбер». Перед Каном окопались две немецкие танковые дивизии, и Демпси планировал обойти их, перейдя в наступление из района Байе. Мы должны были наступать на юг в направлении Комона, двигаясь параллельно оси движения английских войск. В районе Комона Джероу должен был создать сильную оборонительную позицию. Мы считали, что наступление на этом направлении могло также помочь отвлечь резервы противника от войск Коллинса, наступавших на Шербур.
Монти собрался в этот же день вернуться на самолете в свой штаб в Портсмуте.
— Вам что-нибудь привезти? — спросил он.
— Да, сэр, газету, все равно какую.
Я чувствовал себя отрезанным от мира без газеты за завтраком.
К субботе 10 июня Джероу расширил свой первоначальный небольшой участок «Омаха» до довольно значительных размеров. Ему не только удалось установить контакт с Демпси, но его войска продвинулись также за рокадную дорогу, соединявшую их участки высадки. На правом фланге корпуса Джероу 29-я дивизия продвинулась через горящие улицы Изиньи и достигла равнины в районе Карантана. В нескольких километрах отсюда десантники, высадившиеся на планерах, провели маневр, чтобы обойти Карантан с северо-востока. Тем временем парашютисты 101-й дивизии продвигались по направлению к этому ключевому городу вдоль шоссе, ведущего на юг от Шербура к Карантану. Дорога проходила через большие болота, затопленные противником, пытавшимся заставить нас наступать только по дорогам.
— Мы должны соединиться с Джероу как можно скорее, — сказал я Коллинсу, предвидя большие трудности при продвижении по болотистой местности. — Если окажется необходимым выиграть время, сбросим пятьсот или тысячу тонн бомб на Карантан, чтобы разбить его вдребезги. Затем рванемся вперед — и город будет в наших руках.
Позднее в штаб армии поступило сообщение, что участки высадки «Омаха» и «Юта» связаны между собой проселочной дорогой, проходившей через эстуарий. Десантно-планерная рота с участка «Юта» пробилась к деревне Овиль-сюр-ле-Вей, где в нескольких километрах за Изиньи ее поджидали разведчики 29-й дивизии. Я проехал через Изиньи вместе с Хансеном, чтобы посмотреть, можно ли по этой дороге добраться до расположения войск Коллинса.
Изиньи, маленький городок с населением в 2800 человек, занятых выработкой молочных продуктов, и известный производством сыра «Камамбер», был разрушен за день до этого огнем корабельной артиллерии, когда 29-я дивизия вызвала его, чтобы выбить немцев из города. Кое-где жители с печальными лицами рылись в развалинах своих жилищ. Пожилая чета выносила из развалин одного дома исковерканную металлическую кровать. Дальше по улице женщина осторожно снимала занавеску с окна в единственной уцелевшей стене городского кафе. Стекла в окне были выбиты. Население Изиньи более четырех лет ожидало освобождения. Теперь оно с укором смотрело на нас, стоя у развалин, под которыми были погребены их близкие.
Переправившись через реку Вир, мы остановились вблизи Овиль-сюр-ле-Вей. На перекрестке дорог впереди нас броневик перестреливался с немецким снайпером, ведя огонь из 37-миллиметровой пушки. Свист пуль терялся в громе стрельбы броневика.
Около нас остановился джип, в котором находился командир бригады зенитной артиллерии бригадный генерал Эдвард Тимберлейк-младший.
— Сэр, дальше ехать — безумие, — сказал он. — Дорога может оказаться заминированной. Давайте я поеду впереди вас.
— Не надо, но за предупреждение спасибо, — сказал я, — мы не собираемся ехать дальше.
Пока водитель разворачивал джип, я повернулся к Хансену.
— Глупо погибнуть от пули вражеского снайпера на прогулке, — сказал я, будем лучше находиться на торпедном катере, пока не захвачен Карантан.
К рассвету 12 июня парашютисты Тэйлора блестящим маневром окружили Карантан. В 6 часов утра они вступили в город. Теперь связь между участками «Омаха» и «Юта» была обеспечена. Так на седьмой день после высадки мы создали общий плацдарм протяженностью 67 километров (схема 24).
Теперь нам предстояло пробиться через полуостров Котантен, воспретить подход подкреплений противника с юга и занять порт Шербур.
16. Падение Шербура
Только после войны мы узнали, что вечером 6 июня офицеры в штабе 7-й германской армии, располагавшемся в замке в Ле-Мане, изучали карту Франции, пытаясь раскрыть наши дальнейшие намерения. Спокойное течение длительной германской оккупации Франции было прервано в 1 час 30 мин. утра 6 июня, когда 84-й германский корпус коротко сообщил о высадке воздушных десантов союзников на участке от Кана до Котантена включительно. Известия о высадке союзников на полуострове Котантен сразу же встревожили 7-ю германскую армию, опасавшуюся, что союзники попытаются изолировать порт Шербур, отрезав полуостров Котантен. Однако германское верховное командование сочло такой вывод поспешным. Как в штабе группы армий Роммеля, так и в главном командовании войск Запада, которое возглавлялось фон Рундштедтом, осторожно взвешивали первые сообщения о высадке, колеблясь поверить в слишком очевидные признаки.
Большинство офицеров в обоих этих штабах предполагало, что союзники вторгнутся во Францию через пролив Па-де-Кале. Они были настолько в этом уверены, что никак не могли согласиться, чтобы союзники нанесли основной удар через Нормандию. С самого начала они решили, что высадка в Нормандии имела своей целью отвлечь внимание 15-й армии от Па-де-Кале. Противник гордился тем, что раскрыл наши «намерения», не подозревая, что он был введен в заблуждение ложным планом, которым мы искусно прикрыли план операции «Оверлорд». Таким образом, расценив высадку на Котантене как трюк янки, противник попал в ловушку, расставленную нами в Па-де-Кале. В течение следующих шести недель, пока 7 -я германская армия терпела поражения в битве за Францию из-за отсутствия резервов, стратеги в Берлине продолжали придерживаться своей ошибочной точки зрения, приведшей к фатальным последствиям. Только после прорыва немецкой обороны они сообразили, насколько сильно ошибались в своем предположении о «высадке» союзников в районе Па-де-Кале. Однако к этому времени 7-я армия была разгромлена и вся Франция оказалась открытой вплоть до германской границы. Поражение Германии во Франции объяснялось до некоторой степени истощением ее сил и промахами Гитлера. Однако долю ответственности за поражение несет и германский генеральный штаб. Именно германские генералы оказались наиболее податливыми и попались на удочку, поверив в высадку союзников в районе Па-де-Кале.[34]
По мере того как первый день вторжения клонился к вечеру, уверенность германской 7-й армии в том, что Шербур не является нашим главным объектом, поколебалась. В 6 час. 45 мин. утра, то есть через 15 минут после начала операции, штаб армии сообщил на командный пункт Роммеля, что ведение огня корабельной артиллерией союзников по участку «Омаха», возможно, является составным элементом тщательно разработанного плана союзников, чтобы отвлечь внимание немцев от участка высадки главных
