– Мне также, – склонил голову Фрэнк.
Он широко улыбнулся, подумав: какая привлекательная молодая женщина, милая спокойная красота. Билл говорил, что у нее несколько мальчишеский вид – действительно, в ней есть некоторая угловатость и резкость, но это только придает Ванессе пикантность. С огромными серыми глазами на узком очаровательном личике и вьющимися темными волосами она казалась очень юной, незащищенной и ранимой. Ванесса напоминала кого-то Фрэнку, но он никак не мог вспомнить кого.
Она бросила пальто на спинку кресла и села.
Билл спросил:
– Бокал шампанского или хотите что-нибудь другое?
– О, шампанское – замечательно, спасибо. Ванесса поудобнее устроилась в кресле и положила ногу на ногу.
Шампанское было разлито, они чокнулись, выпили, и Билл с нескрываемым любопытством спросил:
– Вы сказали, что у вас была деловая встреча. Так вы в Венеции по делу?
– Да. – Ванесса чуть кашлянула и продолжила: – Я дизайнер. Дизайнер по стеклу. Большую часть своих вещей и выдуваю здесь. Точнее, на острове Мурано. Так что я постоянно сюда приезжаю.
– Вы из Нью-Йорка? – спросил Фрэнк.
– Да. Я там родилась.
– Живете на Манхэттене? Она кивнула.
– На Восточной Пятидесятой.
– Добрый старый Нью-Йорк, – мечтательно протянул Фрэнк. – Самое лучшее место на всей Земле.
– А какие вещи вы делаете? – перебил его Билл.
– Вазы, всякие затейливые бутылки, большие подносы и тарелки, в общем – декоративные изделия, вещи, которыми украшают дома. Еще я делаю ювелирные украшения, вот, например, эти бусы. – Она коснулась своего ожерелья. – Но по большей части моя работа – это предметы быта. В прошлом году фирма «Нейман Маркус» запустила серию моих изделий, которые я выполнила по их специальному заказу. Моя работа имела большой успех. Я сейчас занимаюсь новой коллекцией, вот почему я здесь.
– Вы выдуваете новые изделия? – уточнил Билл.
– Да, в одной старинной стеклодувной мастерской на Мурано. По-моему, венецианское стекло – лучшее в мире. Прозрачное, красивое и хрупкое. Я не знаю ничего лучше.
– А где вы учились в Штатах? – поинтересовался Фрэнк.
– В Род-Айлендской школе дизайна, а потом в Венеции. Я прошла здесь годичный курс.
– Так вы жили в Венеции! – восторженно воскликнул Билл. – Как я вам завидую. Я так люблю этот город.
– Я тоже. – Лицо Ванессы просияло, она посмотрела на Билла и улыбнулась. – Ла Серениссима… Независимая республика Венеция… Дивный, волшебный город. Я чувствую себя здесь так спокойно и умиротворенно, этот город прекрасен в любое время. Венеция – это состояние души, правда?
Билл с удовольствием смотрел на нее. Он испытывал те же самые чувства к Венеции, что и Ванесса. На него произвели впечатление ее искренность, открытость в проявлении эмоций. Он улыбнулся и вдруг сообразил, что слишком долго смотрит в ее лучистые серые глаза. Билл поспешно отвел взгляд, взял свой бокал с шампанским и сделал большой глоток. Внезапно он остро ощутил исходящую от Ванессы волну и почувствовал, что его влечет к этой женщине.
Словно поняв, что сейчас испытывает друг, Фрэнк отвлек внимание на себя:
– Скажите, Ванесса, а как вы обычно проводите День Благодарения?
– С моей матерью, если мы оказываемся с ней вместе. Иногда – с отцом, если мама в отъезде. Все зависит от обстоятельств.
– Похоже, ваша мать много путешествует, – полувопросительно-полуутвердительно заметил Фрэнк, слегка приподняв бровь.
– Да.
– По делам или для развлечения? – продолжал допытываться Фрэнк.
– По работе.
– А чем занимается ваша мать?
– Она актриса.
– Театральная актриса?
Билл, слегка откинувшись в кресле, отхлебывал шампанское и слушал, думая о том, что Фрэнк задает слишком много вопросов. Но в то же время ему самому было интересно. Ему хотелось узнать о Ванессе побольше. Эта женщина заинтриговала его; давно уже он не испытывал подобного интереса к представительницам прекрасного пола.
– Да, моя мать играет в театре. И снимается в кино, – пояснила Ванесса.
– А мы ее знаем? – подался вперед Билл, глаза его загорелись любопытством.
Ванесса рассмеялась.
– Думаю, да. Моя мать – Валентина Мэддокс.
– Ничего себе! – воскликнул Билл. – То-то я смотрю, ваше лицо мне кого-то напоминает. Теперь, когда я знаю, кто ваша мать, должен признаться: вы удивительно на нее похожи.
– А еще вы похожи на молоденькую Одри Хепберн в старом фильме «Сабрина», – вставил Фрэнк. – Мне при первой встрече вы напомнили именно ее. Вам кто-нибудь говорил, что вы похожи на ее Сабрину?
Ванесса, смеясь, кивнула.
– Ваши родители разведены? – снова начал задавать вопросы Фрэнк.
– Да. Но они остались друзьями, время от времени они встречаются. Оба живут в Нью-Йорке. Скорее, конечно, это относится к папе. Моя мама – как цыганка, порхает по миру, живет там, где в данный момент играет или снимается.
– А братья или сестры у вас есть? – не утерпел Билл.
– Нет. – Ванесса выпрямилась, посмотрела по очереди на Билла и Фрэнка и снова начала смеяться. – Вы оба задаете очень много вопросов!
– Мы же журналисты. Задавать вопросы – наша работа, – невозмутимо ответил Фрэнк.
Выйдя с площади Сан-Марко, они направились к улице Валларессо, на которой располагался бар «У Гарри».
Вечер выдался по-зимнему холодный, в воздухе пахло морозом. На безоблачном темном небе серебристо посверкивал круглый диск луны, мерцали крошечные огоньки звезд.
На улицах почти не было людей. Только торопились по своим делам редкие прохожие. Билл, Фрэнк и Ванесса могли слышать гулкий стук своих шагов по мостовой.
– Такую декорацию даже в Голливуде бы не соорудили, – заметил Билл, на мгновение остановившись и запрокинув голову. – Чтобы вот так же висела луна, на улицах – никого. Венеция – сама по себе готовый фильм.
– То же самое всегда говорит моя мать, когда приезжает навестить меня! – воскликнула Ванесса. – Она считает, что в Венеции спектакли можно играть прямо на улицах. Что Венеция – самая лучшая сцена в мире.
– Она совершенно права, – согласился Билл, поддерживая Ванессу под руку.
Они петляли по узким улочкам, двигаясь по направлению к знаменитому ресторану. Биллу приятно было ощущать близость Ванессы, запах ее духов, легкий цветочный аромат. Так же кружащий голову, как она сама. Билла крайне влекло к этой женщине, но сегодня вечером это чувство было намного сильнее, чем вчера.
Они шли молча некоторое время, потом Билл спросил:
– Вы, наверное, все знаете про бар «У Гарри»?
– Не сказала бы, – отозвалась Ванесса. – Я была здесь только однажды со своими родителями. Это тот самый бар, где просиживал вечера Эрнест Хемингуэй?
– Да, и еще множество писателей, журналистов и всяких других знаменитостей. Бар возник в тридцатые годы нашего столетия, когда один американец, Гарри Пикеринг, тот самый легендарный Гарри, одолжил денег у одного бармена из отеля. Бармен же, которого звали Джузеппе Киприани, получив деньги назад, прибавил к ним некоторую сумму и открыл бар. Вот так и родился этот знаменитый бар-ресторан.
