Здравый смысл подсказывал, что она не так уж и красива. Но голос разума звучал все тише. Теперь уже я находил ее не просто красивой, а обворожительной! И чем более бесшабашно, непринужденно и доброжелательно она себя вела, тем сильнее у меня кружилась голова от восхищения.
К этому времени Дженни уже показала мне ранчо, которое оказалось еще хуже, чем о нем можно было судить с первого взгляда. Казалось, ни одна вещь в этом хозяйстве не пришлась к месту — ни единая! Все было как-то вверх дном и шиворот-навыворот.
В доме я увидел самое нелепое скопление мебели, какое только можно себе представить.
— Ваша матушка, должно быть, много путешествовала, судя по тому, как много здесь таких разных предметов, — деликатно предположил я.
Поскольку я стеснялся Дженни, мне хотелось восхвалять все, что имело к ней отношение. Она не рассмеялась, но улыбнулась.
О да! Эта девушка все понимала! Дженни обладала такой чуткостью, что, даже когда я вел себя как полный осел, не подавала виду. От этого становилось чуть легче.
— Мама ничего из этого не покупала, — пояснила она. — Это все отец накупил.
— Всю эту мебель? — удивился я.
Вот уж это было действительно странно! Я с трудом понимал мужчин, которые сами покупали мебель, помимо стола и стульев для кухни. А почтенный джентльмен Лэнгхорн приобретал изящные лакированные шифоньерки со всякими затейливыми узорчиками. В этом было что-то девичье, недостойное мужчины!
Поперхнувшись, я выговорил неестественным голосом:
— Наверное, это стоило ему больших денег. Так красиво и столько резьбы!
— Неужели вы про этот хлам? — отреагировала она.
Я испытал огромное облегчение от этих слов, даже несмотря на то, что Дженни нелестно отозвалась об отцовском пристрастии.
— Вы, наверное, решили, что это ручная работа? — продолжала она. — Нет, все сделано на станках. Дешевка!
— Мамочки! — воскликнул я, щурясь на сверкающие полированные поверхности в гостиной и столовой. — Быть того не может!
— Уверяю вас. У отца есть каталоги, по которым он выбирает все, что нужно или не нужно, и делает заказы по почте. Кроме того, что вы видите в доме, у нас еще целый сарай забит такой же дребеденью. Избавиться от нее невозможно, хоть на вес продавай! Да и то за сто фунтов никто больше десяти центов не даст.
Больше мне сказать было нечего. Мы с Дженни пошли к корралю, уселись на жердочке и стали смотреть на лошадей.
— Я всегда показываю гостям наш дом, — сообщила девушка. — Он такой несуразный, но это мне как раз и нравится!
Она искоса поглядела на меня с вызовом. Это сбило меня с толку. Я уже считал, что Дженни идеальна, а с общепринятой точки зрения идеальная девушка должна любить порядок. Поэтому решил переменить тему разговора:
— Ваш отец выращивает очень много овощей и зерновых, не правда ли? По-моему, это чересчур для пожилого человека, отошедшего от дел, приходится нанимать много людей себе в помощь.
— Верно, — согласилась Дженни. — Папа перестал работать на себя и теперь трудится в поте лица на своих помощников.
Удивительная девушка! Она нередко заставляла взглянуть на вещи с неожиданной стороны.
Тут я наконец припомнил цель своего визита, хотя уже понял — для того чтобы заехать к Лэнгхорнам, не нужно искать повода, настолько они гостеприимны. Поэтому спросил:
— Вы уже знаете, что нам сообщил Дэнни Джунипер перед самой смертью?
— Да, мне говорили. Кажется, он подтвердил мое предположение о том, что Красный Коршун — не индеец.
— Правильно, — подтвердил я. — А вы не догадываетесь, кто бы это…
— Понятия не имею! — перебила меня Дженни. — Знаю только то, что, если когда-нибудь Красного Коршуна раскроют, им окажется тот, кого мы сейчас подозревали бы в самую последнюю очередь. Этот человек — белый, и он очень, очень умен! А что, вы собираетесь на него охотиться?
— Придется. Мне было поручено охранять Дэнни, а я его не сберег. Теперь вот должен найти того, кто убил Джунипера и Кеньона.
— Я думала, у вас с Грешамом уговор: вы управляете отелем, а он гоняется за Коршуном…
Отчего-то ее тон показался мне резким.
— Теперь вынужден делать и то и другое, — объяснил я.
Дженни повернулась и молча пристально посмотрела на меня. Интересно, о чем она думала? Но тут вдруг закричала:
— Смотрите! Нас решил навестить Оливер Клемент!
Я оглянулся и увидел молодого паренька, подъезжавшего к нам на хорошем коне. Он был со вкусом одет и имел вид человека, который отлично знает, что ему нужно. И, как нетрудно догадаться, нужна ему была Дженни Лэнгхорн.
— Ну что ж, пора мне потихоньку двигаться домой, — нерешительно пробормотал я.
— Нет, сейчас я вас не отпущу! — возразила Дженни. — Хочу вас познакомить. Оливер приехал с Соляных Равнин, у него там ранчо.
К этому моменту Оливер уже остановился рядом с нами и спрыгнул с коня. Он пожал Дженни руку, а когда она представила нас друг другу, он наградил меня весьма недружелюбным взглядом и скупой улыбкой. Парень был хорош собой, очень молодой и чистенький, как породистый жеребчик.
— Я много о вас слышал, — сказал мне холодно.
Его тон меня просто взбесил.
— И что же, я должен сказать тебе за это спасибо?
— Не знаю, — пожал он плечами, — может, и так!
Дженни соскочила с жерди, на которой мы сидели,
— Что это на вас обоих нашло? — спросила строго.
Я со злобой таращился на Оливера.
— Да, в общем, ничего, — ответил он.
— Хм-м, может быть, — сомневаясь, произнесла Дженни. — Давайте поговорим о чем-нибудь веселом. Скажи, в последнее время никто не наведывался в Долину Сверчков?
Это проклятое место было хорошо известно в Эмити. Поговаривали, что, если кому-то хочется примкнуть к возглавляемой Коршуном банде убийц, нужно было с наступлением сумерек отправиться в Долину Сверчков, и если ты слеплен из подходящего теста, то можешь рассчитывать стать у них своим человеком.
Подтвердить правдивость этих слухов было некому. Каждый принятый в шайку оставался с ней до конца — до самой смерти, которая чаще всего наступала от такого распространенного недуга, как огнестрельное ранение. Однако легенда передавалась из уст в уста; желающих пополнить собою ряды преступной группы было хоть отбавляй, и, наверное, Красный Коршун только потому не собрал целую армию, что, должно быть, безжалостно расправлялся с теми, кто возвращался из долины, не выполнив его заданий.
— Я и сам подумываю, не отправиться ли мне в Долину Сверчков, — заявил Оливер Клемент.
— Зачем? — изумилась Дженни.
— Мы с отцом совсем перестали ладить, — пояснил он. — Мне позарез нужна работа.
— И ты попросишь ее у Коршуна?
— А почему бы и нет? — сказал он. — Можно и на него работать, оставаясь при этом образцовым гражданином.
Смысл этой шутки заключался в том, что, по всеобщему убеждению, члены шайки грабили и убивали по ночам, а днем перевоплощались в благонадежных граждан, во всяком случае выглядящих так внешне.
— Счастливо! — прервал я их беседу и взялся за седло. — Меня ждут дела.
— Думаю, мы еще увидимся, — заявил Клемент.
— Когда пожелаешь, — ответил я. — Заходи! Для тебя двери моего дома всегда открыты.
