затрагивает „гонорара“ его директора и инженера. Социализм истекшего столетия оставляет неприкосновенными все доходы белоручек, всю „заработную плату умственного рабочего“, объявляет интеллигенцию „незаинтересованной, непричастной к капиталистической эксплуатации“ (Каутский).
Современный социалист не может и не хочет упразднить вековой грабеж и неволю» [121, с. 326– 327].
«По-видимому, в области социализма прошлого (XIX. — В. Б.) века так-таки и не найдешь той дороги, на которой не приходится вступать в сделки с существующим буржуазным строем.
Такая дорога лежит целиком и исключительно в
Подпольная заговорщическая деятельность в демократическом государстве является для анархистов столь же утопической, столь же преступной, бланкистской практикой, как и для любого социал- демократа.
Таким образом, единственный прямой путь к низвержению существующего строя неволи; единственный путь, свободный от компромиссов с буржуазным законом, —
«Не для низвержения современного общества, а для
Свою революционность, свою непримиримость марксизм надеялся обеспечить за собой не своей действительно непримиримой борьбой со строем грабежа. Он доказывал лишь, что сам исторический момент, сами законы человеческого общества, от людей независящие и выше людей стоящие, — это воистину социалистическое провидение, — присуждая буржуазное общество к слабости и гибели, дает вместе с тем ему возможность освободить весь мир от неволи.
Но социалистического провидения нет; никаких независящих от воли людей законов развития общества нет. Нет сил природы, которые вознаграждали бы добрых — угнетенных за все их испытания и наказывали бы неправедных угнетателей за их злые деяния. Социалисты возмущаются и борются против ухудшения классового строя, и
И потому, вопреки всем ожиданиям наивных верующих, научный социализм содействовал развитию буржуазного прогресса» [121, с. 330, 331–332].
«Анархистская теория, хотя ходячее о ней мнение считает ее воплощением непримиримого возмущения против всякого гнета, никогда до сих пор, — так же как и научный социализм, — в бунтах рабов всех эпох не расслышала возмущения против исторического хода, присуждающего большинство человечества к рабству. Она никогда, как и марксизм, не хотела досмотреть, что историческому ходу противостоит подавленная жизнь громадного большинства человеческих существ, рождавшихся в каждом из существовавших доселе поколений. Анархистам, как и марксистам, и в голову не приходит, что существующую неволю может упразднить лишь возмущение и недовольство, рождающее бунт против исторического хода, по законам и велениям которого до сих пор, из поколения в поколение, неволя, подлежащая разрушению, лишь укреплялась.
Рабочая революция есть нечто отличное и от научного социализма, и от научного анархизма. Рабочая революция есть неотвратимое следствие того факта, что „исторический ход“ является выражением воли захватившего все богатства и господствующего меньшинства; это этот исторический ход приговаривает до сих пор большинство человечества рождаться в рабстве, в положении низшей расы. Рабочая революция есть восстание рабов современного общества против исторических законов, которые до сих пор весь земной шар превращают для них в тюрьму» [121, с. 341–342]3.
А вот что писал Махайский о росте любимых Бернштейном, как и всеми буржуазными филистерами, «новых средних слоев»:
«Социал-демократические принципы в своей „чистой“ форме отрицают возможность какого бы то ни было роста средних слоев общества и гласят: „все выгоды капитализма монополизируются относительно малым числом капиталистов и крупных земельных собственников“ Между тем капиталистическая эволюция проявляет несомненный рост буржуазного общества. Если маленькие предприятия и неотвратимо гибнут, то средние классы буржуазного общества, в виде все умножающегося числа привилегированных наемников капитала, растут, несмотря на это, и, таким образом, „все выгоды гигантского роста производительных сил монополизируются“
Враг пролетария за последние полвека глубоко эволюционировал. Стоять в виду этой эволюции за чистоту вышеуказанных соц-дем-их принципов — значило бы только уклоняться от настоятельной необходимости новой формулировки цели пролетариата — уничтожения классового господства; значило бы представлять себе неизменным эволюционировавшее с половины текущего века буржуазное общество; значило бы предоставлять этому обществу — „бюргерству“ — право на рост его благосостояния, рост, отрицаемый соц-дем-ими принципами. Это значило бы само это благосостояние выставлять, как рост благосостояния народного, а значит, и пролетариата, в то время как последний получил лишь такие уступки, какие общество вынуждено было дать для обуздания плутократов в свою же пользу.
Эволюция соц-дем-ии, от ее переворотных планов до ее современных стремлений легализировать пролетарское движение, отражает не видоизменившееся лишь положение пролетариата. Противоречия капиталистического строя не слабее в настоящий момент, чем полвека тому назад. (Речь идет о 1890-х годах сравнительно с эпохой „Коммунистического манифеста“, с 1840-ми годами. — В. Б.) Если благодаря революционной борьбе пролетариата западно-европейских стран, некоторым слоям его удалось немного улучшить свое положение, то тем более бедственно и безвыходно положение огромной, все растущей безработной армии, а положение всего пролетариата в таких странах, как Италия и Венгрия, не говоря уже о русских голодающих массах, конечно, не лучше положения английских и германских пауперов 40-х годов. Соц-дем-ая эволюция отражает, конечно, и нечто другое —
Когда-то быстро надвигавшийся капитализм, стремительная концентрация богатств и развитие машинной индустрии не только превращали в пауперов крестьян и ремесленников, но и угрожали самому привилегированному обществу. „Среднее сословие должно все более исчезать, пока мир не разделится на миллионеров и пауперов, на крупных земельных собственников и бедных поденщиков“, — писал Энгельс в 1840-е годы. Это угроза и привилегированному обществу, ученым и другим интеллигентам, с которыми кулак-миллионер готов обращаться, как с простыми поденщиками. Капиталисты суть „уполномоченные буржуазного общества, но они присваивают себе
Этот период отражается и в более или менее
