ромными ключами, их тяжеловато открывать. Все равно что Abloy: такой нормальный средний класс.
– Ты скажешь, средний класс. Abloy-то средний класс. Ты перфекционист. Нет, средний класс – это, по- моему, турки.
– Половина турецких замков на нашем рынке – поддельные.
– В общем, ты прав. Все это, конечно, так… Вот замок CISA, комбинированный… Вот это вещь.
– А, это где одна-единственная скважина для нескольких замков, его еще вставлять надо два раза?
– Не два раза, а один. Но сначала ты его вставляешь неглубоко, и поворачиваешь на девяносто градусов, а потом поглубже, и еще вертишь. Это как бы первый раз открываешь сувальдный замок, а потом – пиновый.
– Да-а… То есть, мы сначала запираемся как бы снаружи, чтобы никто не мог открыть. Класс.
– Пластины возвращаются на место и освобождают скважину, только после того, когда полностью откроется сувальдный замок. И только после это ключ уже вынимается из замка.
– Сколько там комбинаций? Триллионов десять?
– Ровно двадцать три триллиона.
– Уй, уй…
– Да.
– Не, я с такими дела не имел…
Специалисты по замкам приглушенно смеются, а потом наступает тишина. Я еще некоторое время прислушиваюсь, а потом вдруг поймал себя на мысли, что мне совершенно не хочется спать.
Я недавно читал интервью с Эриком Хартконнером; его попросили перечислить список своих достижений, но он решил ограничиться конкурсом танцев, который выиграл в начальной, по-моему, школе.
Все говорят: какой скромный!…
Но все потому, что совершенно бесполезно составлять эти списки достижений. Все равно уже ничего нельзя сделать.
Холодом веет. Я опять засыпаю.
ГЛАВА 4
Де Грие
Манон примеряет улыбку. Для проверки сужает и расширяет зрачки.
Высовывает язык: острый, ярко-красный.
Смотрит на свои руки: пальцы тонкие, длинные, цепкие.
Техника в порядке.
– Фокус, – говорит Манон. – Видишь кота? Он сейчас прыгнет.
Кот прыгает.
– В чем фокус-то? Он задницей крутил?
Тогда Манон говорит:
– Сейчас с той стороны проедет красная машина. «Фольксваген», – быстро уточняет она.
Раз… два… шесть… семь… С угла выворачивает красный «фольксваген».
– Да видела ты.
– Да не видела я, – возражает Манон. – Это у меня так интуиция работает. Не веришь? Давай еще проверим.
– Давай.
Забавно. Мы проверяем. Интуиция работает. Это прикольно.
– Я только на несколько минут вперед могу, – возражает Манон. – Человек, в принципе, может видеть будущее на несколько минут вперед. В определенных состояниях сознания.
– Но для этого надо много энергии.
– Думаю, это отчасти зависит от врожденной интуиции.
– Вообще-то интуиция у всех есть, – говорю я. – Вон, Эрик Харт этой фигней всю жизнь занимается, и ничего у него не выходит. Мистика какая-то, я в этом ни черта не понимаю.
– На самом деле меня зовут, конечно, не Манон Рико, – признается Манон.
– А как?
Манон улыбается: мол, э-э, так я тебе и сказала.
– А как дело было? – спрашиваю я.
– Ну, я училась в Минске, на преподавателя немецкого языка, на первом курсе. А потом два немца. Я им понравилась. Не думала, что это все может быть так.
