– Скажете вы мне наконец, что творится? – не выдержала Верка. – Может быть, вы вовсе и не доктора?
– Не бойся, – улыбнулась Елена Борисовна. – Мы доктора. Но, возможно, не совсем такие, как ты думаешь. Мы работаем не в районной больнице.
– Не совсем так, – перебил Елену Ванечка. – Временно мы работаем здесь и даже кое-кому помогли.
– А на самом деле?
– Женщина, у которой мы только что были, и ее, как ты говоришь, детеныш совсем не те, за кого себя выдают. Они очень опасны.
– Вот уж вы меня не удивили, – сказала Верка. – Я это и без вас знаю. Еле из пожара выбралась! Значит, Оксану они убили?
– В широком смысле слова – они.
– В широком, в узком! Да говорите вы, как люди!
И тут снова ожила доминошка.
– Ты уверен, что он умер? – спрашивала женщина. Голос звучал очень близко, словно она находилась с ними в одной комнате.
– Такой настырный попался – чуть все нам не загубил! – ответил детеныш.
– Ты уверен?
– Я ему глотку перекусил. После этого не оживают.
Странно и страшно было слышать детский голосок, произносящий такие слова.
– Сейчас пойдем или темноты дождемся? – спросила женщина. Детеныш не ответил.
– Я выйду на связь с Москвой, – сказала женщина.
– Погоди, – остановил ее детеныш. – Нас могут подслушивать. Ты же не знаешь, кто эти доктора на самом деле. Надеюсь, ты им не веришь?
– Конечно, не верю. Теласса грандиоза! Это не случайность.
– Тогда никакой связи.
Доктор Ванечка подошел к столу, где лежала доминошка, чтобы лучше слышать. Голоса удалились, словно женщина с детенышем вышли в соседнюю комнату.
– Где «жучок»? – спросила Елена.
– В горшке с цветами.
Издалека донесся голос женщины:
– Сначала проверим, уехали эти врачи или еще здесь ошиваются.
– Я это сделаю, – сказал детеныш. – Быстренько. Главное, чтобы они не отсиживались у Верки!
Детеныш еще не договорил, как Ванечка кинулся к двери.
– Быстро в машину! – крикнул он. – Они не должны нас здесь видеть!
Елена с Веркой побежали за ним.
Машина стояла перед домом.
Они прыгнули в машину, и Ванечка сразу рванул вперед, проскочил два переулка и повернул на Бирюзовую.
Глава 8
Они проехали мимо дома Папани, где жила Оксана, и свернули в проезд между домами.
– Удачно, – сказала Елена. – Даже из переулка нас не видно.
– Теперь можно дух перевести, – сказал Ванечка.
Стало тихо, только дул ветер, который никак не мог решить, то ли снова пригнать тучи, то ли отдохнуть.
– А кого они имели в виду? – робко спросила Верка. – Кому он… глотку перекусил?
– Я не знаю, – ответил Ванечка.
– А вдруг это Олег Владиславович?
– Почему ты так думаешь?
– Потому что он не пришел к больнице, потому что его нет в поселке, потому что Папаня его ждет… Потому что они его ненавидят!
– Все может быть, – тихо произнесла Елена.
– Он один из вас? – догадалась Верка.
– Вовсе нет. Похоже, он такая же жертва, как и ты.
В машине было тепло, но сидеть здесь было неправильно. Надо было действовать, а доктора не спешили, словно не вовремя задумались.
– Я маленькая, – сказала Верка. – Давайте я в сарайчик к Папане загляну. А может, Олег вернулся.
– Не стоит, – сказал Ванечка и почесал ногтем открывшиеся заячьи зубки. Очень смешно у него получилось.
– Беги, – сказала Елена.
Верка, пригнувшись, добежала до сарайчика. Папаня все храпел.
В доме было пусто. Олег не возвращался.
Верка добралась до кухни и выглянула в окно, выходившее на участок.
И замерла.
Хоть ее и не видно снаружи.
По участку деловито шагал детеныш. Он крутил головкой, словно вынюхивал добычу.
Потом детеныш исчез.
Верка увидела на полу кожаную папку, с такой ходят начинающие чиновники. То ли она упала с кухонного стола, то ли ее спрятали.
К папке была прикреплена металлическая табличка с завернутым уголком: «О. В. Устиновский».
Верка подняла папку.
Детеныш не появлялся.
Верка раскрыла папку.
В ней лежало несколько листов, напечатанных на принтере. И фотографии.
Нехорошо копаться в чужих вещах, но сейчас от этого могло многое зависеть.
Если бы вы спросили Верку, что именно, она бы не ответила, хотя и чувствовала, что это именно так.
Фамилия Устиновский была знакомой. Верка ее где-то слышала.
Верка оглянулась.
Может, Олег что-то оставил, какой-нибудь знак?
На продавленном диване валялась фотография.
На ней были сняты три молодые женщины.
Они улыбались. Они были счастливые и здоровые.
Женщину справа Верка не знала, в центре стояла блондинка Оксана, которую детеныш только что взорвал в морге. А слева Верка увидела свою маму.
Она оторвала взгляд от фотографии и перевернула ее.
На обороте было написано: «Пташки, 23 июля 1994 года».
То есть семь с лишним лет назад.
Верка схватила фотографию и побежала прочь из дома.
Сердце билось так, словно она пробежала два километра, спасаясь от волков.
Но стоило ей открыть дверь, как она сразу же вспомнила о детеныше. Он мог подстерегать ее.
Ветер стих, тучи плыли медленно, словно устали носиться над землей. День кончался. Сумерки еще не наступили, но воздух стал вечерним. Вдруг запела какая-то птичка, защебетала, зачирикала, хотя в сентябре птицам петь уже не положено. С деревьев слетали листья, правда, еще не желтые, но с каждым днем их будет оставаться все меньше.
Недалеко загудела электричка. Видно, не хотела останавливаться в Пташках и предупреждала пассажиров, чтобы на нее не рассчитывали.
Верка, пригнувшись, бросилась к кустам.
И чуть не умерла от страха, потому что услышала женский голос:
