– А мы тебя ждем!
Верка была настолько уверена, что ее подстерегает та женщина, что не сразу узнала голос Елены Борисовны.
– Ну я сегодня буквально умру, – сказала она.
– Девочка права, – укоризненно сказал Ванечка. – У нее напряжены нервы… Ах, какой все это ужас!
Верка протянула ему фотографию.
– Кто это? – равнодушно спросил Ванечка, словно на снимке была изображена египетская пирамида.
– Ванечка, – сказала Елена Борисовна. – Не притворяйся. Мы с тобой отлично знаем, кто они. В нашем банке данных есть фотографии всех исчезнувших женщин… Это Оксана, она была в больнице. Это Верочкина мама. А это Устиновская.
– И вы не знаете, кто она такая? – спросила Верка.
Любому человеку приятно быть умнее своих собеседников. Так уж мы устроены. И Верка от нас с вами не отличается.
– Ты что-то знаешь? – быстро спросила Елена.
– Если она Устиновская, значит, это жена Олега Владиславовича.
– Не может быть! – прошептал Ванечка. – Как же мы не догадались?
– Удивительно не это, – сказала Елена Борисовна. – Но даже в Москве их не связали друг с другом. Муж и жена!
– Пора вернуться к машине, – сказал Ванечка.
– А может быть, забраться на чердак этой дачи? – предложила Елена Борисовна. – Оттуда будет лучше видно. А я всегда больше доверяю собственным глазам, чем всем приборам, вместе взятым.
– Типично женский подход, – поморщился Ванечка. – Нет уж, я пойду в машину.
– Я с Еленой Борисовной, – сказала Верка.
– Правильно, – согласилась Елена. – Мне тоже с Верочкой спокойнее. Я страшно боюсь привидений.
– Привидений не бывает, – сказал Ванечка.
Он не спорил, не возражал, просто сказал то, что знал. И если бы Верка верила в привидения, после этих слов она бы в их существовании усомнилась. Но она уже не знала, во что верить, а во что нет. Некогда было об этом думать. По крайней мере, раньше ей с привидениями встречаться не доводилось.
– Смотря кого считать привидением, – продолжала Елена Борисовна, пока они по шатучей лестнице поднимались на чердак. – Ученые, скажу тебе, до сих пор не пришли к единому мнению, где проходит граница между жизнью и смертью.
– Когда человек перестает дышать! – твердо сказала Верка.
– Хорошо быть необразованным человеком, – вздохнула Елена и чуть было не загремела вниз. Верка еле успела ее подхватить.
Чердак был низким, страшно пыльным. Рядом пробежала мышь.
Елена тихонько взвизгнула, но Верка ее успокоила:
– Это полевая мышь, полевка. Они не кусаются.
– Вот и слава богу, – засмеялась Елена. – А я уж испугалась, что она мне ногу откусит.
Она присела на корточки перед чердачным окошком.
Сверху был виден весь участок и дом бабы Эллы. За ним сквозь деревья можно было разглядеть коттедж.
– А что мы хотим увидеть, Елена Борисовна? – спросила Верка.
– Мудрая постановка вопроса, – похвалила ее Елена. – В самом деле, что мы с тобой делаем на чужом чердаке? Я тебе отвечу так: мы хотим узнать, заглотили ли они наживку? Как дела с приманкой?
– А где приманка?
– Помнишь, мы сказали той женщине, что будем обследовать все подвалы поселка, чтобы отыскать следы вируса? Мы с Ванечкой думаем, что им не захочется, чтобы мы совали нос в один такой подвал. Они постараются успеть туда раньше нас и сделать свое дело.
– Какое дело?
– Назовем это… эвакуацией. То есть им нужно кое-что срочно увезти из подвала.
– Что?
– Много будешь знать, скоро состаришься.
– А когда они пойдут?
– Думаю, что скоро. Они не могут рисковать.
– Они ключ от подвала искали?
– Помолчи.
Легче всего от человека отмахнуться. Причем отмахиваются все – и друзья, и враги. Если уж Елена Борисовна стала от Верки отмахиваться, вызывай «Скорую». А что бы им стоило объяснить все по- человечески с самого начала, и от Верки было бы больше пользы.
Елена словно угадала Веркины мысли и сказала, вытаскивая осколок стекла из рамы чердачного окошка:
– Если все сорвется, будут большие неприятности.
Она замолчала, пристально глядя в окошко. Верка не выдержала:
– Давно бы все объяснили!
– И ты бы нам не поверила…
– А вы откуда знаете? Разве не видите, что я тут с вами как разведчик Штирлиц в тылу врага бегаю?
– Хорошо, я постараюсь рассказать… Представь себе, что в Челябинской области когда-то находился ядерный реактор. Давно, полвека назад. И он взорвался. В те времена о таких вещах не распространялись. Всех, кто уцелел, переселили в другие места, район оцепили колючей проволокой и поставили охрану. Но полностью оградить его не смогли. Из зараженного озера просачивалась вода и попадала в ручьи. Ядовитые испарения оседали в соседних лесах. Олени, медведи и лисы, не говоря уж о гадюках и пауках, поедали радиоактивную пищу. И накапливали в своих организмах. Ученые в этот район не приезжали. Никто не знал, что же там происходит на самом деле. А там росли удивительные мутанты, животные и растения, которых раньше на Земле и не бывало… И вот, лет двадцать назад, проволока проржавела, ограда кое-где порушилась, местные жители стали ходить в зону по грибы и ягоды, а некоторые шастали к туннелям за другой добычей…
– Сталкеры, – подсказала Верка. Она смотрела кино.
– Одни возвращались, другие пропадали без следа. Их никто не искал, потому что уровень радиации был таким высоким, что даже в защитном костюме находиться там было опасно. А навстречу людям из леса и озер выходили мутанты, выросшие в зоне за последние годы. И не только животные, но и насекомые, которым удалось приспособиться к радиации. И среди этих насекомых были чудовища…
В саду за коттеджем появилась блондинка в джинсах и куртке. В руке она несла топор.
Мало ли зачем человеку может понадобиться топор в хозяйстве? Но Верку охватил ужас.
Топор был новым, лезвие блестело.
Верка схватила Елену за руку, вонзила ногти ей в ладонь.
– Больно, – прошептала Елена и выдернула руку. – Не бойся ее.
– Я не боюсь.
Женщина остановилась и обернулась к дому. Из-за коттеджа выглянул детеныш и что-то спросил.
Он двигался быстро, дергался и подпрыгивал. Не понять, мальчик он или девочка.
Они перекинулись парой слов, и детеныш вернулся в дом. Женщина достала сигареты, закурила.
– Рассказывайте дальше, – попросила Верка.
– Дальше на сцену выходит великий Фабр.
– Я его книгу у Олега нашла, – вспомнила Верка.
– Правильно, «Инстинкт и нравы насекомых». Его основной труд был посвящен осам-наездникам.
– Каким еще наездникам?
