– Тише, – прошептала Елена, словно их могли услышать.
Снова появился детеныш. Он волок черную сумку, чуть ли не с себя размером.
Женщина с детенышем поспешно направились к воротам и на время исчезли из глаз.
Елена Борисовна нажала на кнопку мобильника.
– Куда они идут? – спросила она.
– По Школьной, в сторону дома Веры, – откликнулся Ванечка.
Через две минуты Верка снова увидела странных соседей.
Теперь они шли по ее участку!
Но женщина с детенышем направлялись не к дому, а к старому сараю. Там хранились доски, сломанная швейная машинка, провода, табуретки и всякое барахло, которое в Москве давно бы выкинули, а на даче хранили – вдруг пригодится?
Детеныш обогнал женщину, поставил сумку на траву и вытащил из кармана большой медный ключ.
– Вот что они искали! – прошептала Верка.
– Наверное, ты права.
– Но что им там нужно?
– Тебе лучше знать. Там есть какое-нибудь помещение? Подвал, может быть?
– Есть там маленький подвал, для картошки.
Детеныш сунул ключ в висячий замок, но от этого движения замок свалился на землю. Он не был заперт!
Женщина ахнула и воскликнула так громко, что даже Верка с Еленой Борисовной услышали:
– Нас опередили! Осторожнее!
Дверь с громким скрипом отворилась.
Детеныш вошел первым, женщина, подобрав сумку, за ним следом.
Блондинка потянула дверь на себя, и та медленно, словно нехотя, закрылась.
– Они в сарае, – сказала Елена по мобильнику.
– Чего и следовало ожидать, – отозвался Ванечка.
– Пора? – спросила Елена.
– Я тебя жду, – сказал Ванечка. – Пока подготовлю снаряжение.
– Оставайся здесь и жди нас, – приказала Елена Верке.
– Еще чего не хватало! Я с вами!
– Пойми, ты нам только помешаешь.
– Когда я была вам нужна, вы не думали, помешаю я или нет, – проворчала Верка.
– Мы не развлекаться идем, – рассердилась Елена Борисовна. Даже щеки у нее покраснели. – Эта… встреча может оказаться смертельно опасной.
– Тогда вызывайте милицию! – Верку нелегко переспорить, если она вцепится. Как клещ.
– Поздно. Если мы сейчас побежим за милицией, они успеют все уничтожить. Это касается не только… – Елена будто не хотела говорить, но не удержалась: – Возможно, это касается твоей матери.
– Моей мамы?
– Я потом все объясню. И верь мне, Верочка, что тебе недолго придется нас ждать. Если мы не вернемся, беги в милицию.
– А мобильник оставите?
– У нас нет лишнего.
За разговорами они спустились с чердака и подошли к дверям.
– Не выходи, ни в коем случае не выходи!
– Сколько мне ждать?
– Двадцать минут. Можешь смотреть с чердака.
– И что я увижу?
Верка была обижена на Елену Борисовну.
– Сама не знаю.
– Моя мама жива?
– Боюсь, что нет. Забудь о том, что я сказала.
Елена приоткрыла дверь, огляделась и побежала туда, где стояла машина.
Верка осталась стоять в дверях. Если зайти за дом, то сквозь крапивные джунгли увидишь дверь в сарай.
«Забудь о том, что я сказала»… Почему надо забыть? Какое отношение та женщина с детенышем могут иметь к исчезновению мамы?
«Я должна сидеть и ждать. Я должна сидеть и ждать…» – Верка повторяла эти слова про себя, как заклинание.
И тут она спохватилась.
Оказалось, что она уже не стоит в дверях дома, а медленно идет к сараю.
Котяра увидел ее, кинулся навстречу и завопил, как будто хотел сказать: «Не смей!»
Верка понимала – ей туда нельзя! Ни в коем случае.
Но продолжала идти, будто лунатик, идущий во сне по краю крыши, протянув перед собой руки.
Она увидела две двери.
Два сарайчика, бок о бок.
В одном жила коза Катька и куры, в другом хранился всякий хлам.
Как коза сумела отворить дверь и вырваться из своего убежища, непонятно.
Но Катька подбежала к Верке и со всего размаха ударила ее лбом. Хорошо еще, что она почти безрогая. Но ударила она Верку больно.
– Ты что? – закричала Верка. – Офигела, что ли?
Она поднялась, потерла бок и еле успела увернуться от нового козьего нападения.
Тут уж Верке ничего не оставалось, как броситься ко второму сараю. Что поделаешь, если родные, домашние зверята озлились на нее, как на врага?
Верка потянула на себя дверь сарая, на минуту забыв, что внутри ждут страшные люди.
Свет проникал в сарай только сквозь маленькое, забранное решеткой окошко под крышей.
Пришлось зажмуриться, чтобы глаза привыкли к полумраку.
Котяра и Катька остались снаружи и заглядывали в широкую щель.
Верка прислушалась.
Было тихо.
Вернее, почти тихо. Потому что откуда-то снизу доносились слабые звуки.
Когда Верка открыла глаза, она увидела, что мусор убран и в полу открыт большой квадратный люк.
В глубине было светло, потому что там горела слабенькая электрическая лампочка. Оттуда тянуло затхлым холодом.
В этом не было ничего удивительного, потому что люк вел в подвал, глубокий, в рост взрослого человека, но тесный. Чтобы не ступать по грязи, в подвале был настелен полусгнивший деревянный пол, а сбоку стоял дощатый ларь, где хранили картошку. Вдоль одной из стен тянулись полки с банками. Когда баба Элла была покрепче и мама приезжала на дачу, в банках держали маринованные грибы, соленые огурцы и разное варенье. Теперь банок осталось всего три. Они обросли плесенью и паутиной. В темной массе невозможно угадать, чем же это было раньше.
Женщина с детенышем должны были спуститься в подвал.
А из подвала?
Верка на цыпочках подошла к люку, присела на корточки и заглянула внутрь.
Вот ларь с картошкой – еще осталось немного. Вот полки. Но что-то изменилось?
Изменилось.
Доски, которыми был покрыт пол, кто-то снял и сложил в сторону к кирпичной стенке.
А под ними обнаружилась лестница.
Как же так? Она сама столько лет прожила на даче, и баба Элла, и ее мать, и прабабушка, – и никто не знал, что под подвалом есть другой подвал.
