– Почему?
– А потому, что самолетов не бывает.
– Чего не бывает? – спросил мужичок из мелких гномов.
– Вот видишь, – вмешался я в разговор, – знающие люди сомневаются.
Опять замолчали. Потом справа от нас заговорили о бабах – видно, это существует в подкорке, и этого стирать не стали.
Ким Зоркий тихо спросил меня:
– А ты помнишь самолеты?
Я пожал плечами.
– Черт знает что, – сказал Ким. – Вот есть ощущение. Близко – еще чуть-чуть и соображу.
– Не надо соображать, – сказал я.
– Ты уверен? – спросил Ким.
– Кому-то надо верить, – сказал я. – Если хочешь, можешь верить майору-идеологу. Или Шейну. Или мне.
– Понял, – сказал Ким.
– И поменьше выражай свое мнение. Сначала мы с тобой должны понять, куда попали и что им от нас надо.
– Ну куда попали – это ясно! – сказал Ким уверенно.
Боюсь, что работа с ним будет труднее, чем казалось.
– А ты пьешь много?
– Очень, – сказал Ким.
– А что же здесь не пьешь?
– А что пить?
– Алкаш всегда найдет.
– Алкашом меня не называй. Не люблю, – сказал Ким Зоркий. – Алкаш пьет по обязанности, а я для морального удовлетворения.
– Давно придумал?
– Давно, – согласился Ким.
Пришел Шейн и с ним еще один военный, кажется, тот, кто крутил ручку проектора.
– До этой минуты, – сказал разведчик после того, как мы построились, – вы были безымянными солдатами. И если бы кто-то из вас погиб, на его могиле пришлось бы написать «неизвестный солдат». Теперь наступил момент возвращения вам имен. Каждый из вас может попасть в плен к ублюдкам. Мы с вами вчера видели фильм о том, что они делают с теми, кто попадает к ним в плен...
Шейн сделал паузу. Фильм этот показывали.
– Следовательно, каждый теперь получает псевдоним. И даже если вас будут пытать, вы не скажете настоящего имени. Для этого... – Шейн щелкнул длинными грязными пальцами, и солдат-киномеханик передал ему пачку пластиковых карточек на веревочках. – Это ваши опознавательные знаки. Вы повесите их на шею. И запомните ваши имена. Каждый из вас имеет право на имя. Я внимательно наблюдал за вами и понял, что своих имен вы не помните. Так что временно вы получите условные имена, которые называются псевдонимами. Они придуманы не случайно. Некоторые произошли от ваших внешних качеств, другие возникли эмоционально... Слушайте и смотрите...
Все молчали, не понимая смысла этой угадайки.
– Цыган, – сказал граф Шейн.
Все обернулись к Цыгану. И в самом деле, его уже все для себя так называли.
Цыган почувствовал внимание, обращенное к нему, и сделал шаг вперед.
Шейн взял у киномеханика табличку и повесил ему на шею.
– Твое официальное имя Цыган. Ясно?
– Так точно!
Любопытно, что Киму дали кличку Кудлатый. Мне хотелось сказать, что его никто так звать не будет. Оказалось, что я ошибся. Кроме меня, все его звали Кудлатый.
Меня назвали Седым. И на табличке уже было выдавлено: «Седой». Я не возражал – это имя не хуже других.
После того как завершилась раздача имен, Шейн сказал:
– Все вы определены в первый полк. Там особенно тяжелые потери. А направление ответственное.
Из-за угла казармы вышли три человека. Двое в касках, нашего возраста, с нашивками и галунами. Один с кое-как обритой головой. Все без масок, так как мы в тылу, в учебке. Шейн обратился к бритому, сутулому, немолодому и, видно, перманентно мрачному:
– Капитан Дыба, принимай пополнение в свой батальон. Ребята хорошие, обстрелянные, готовы
