– Черт его знает. Может, я попал на другую планету. И где же они находятся?
– Я же говорил – там.
Он показал наверх.
– А вы там бывали?
– Конечно. Несколько раз. По служебным делам.
– Значит, выход открывается, когда вас зовут.
– В последнее время меня не вызывают. Скоро убьют. А так как у них есть остроумные режиссеры, мою смерть могут обставить драматично.
Я подумал, что все-таки Шейн – ненормальный. Хотя вряд ли можно встретить здесь нормального человека. Шейн глядел на меня яркими серыми глазами и разминал сильными пальцами кусочек земли.
– Я все просчитал, понял, что один я бессилен. Я почти смирился. И глазам не поверил, когда увидел вас. Сначала даже решил, что вы подосланы. Но кем? Кому нужно подсылать ко мне провокатора, если проще меня убить случайной молнией или стрелой? И тут я заметил – вы не поддаетесь гипнозу. Вы подозреваете неладное... Значит, хотите вы или нет, вам придется быть моим союзником.
Он неожиданно хлопнул меня по локтю – я был на голову выше его.
– Если мы вдвоем, то наши шансы удваиваются, – это принципиально. Мы – команда.
В его голосе не было всегдашней уверенности в себе.
– И что наша команда может сделать?
– Сначала наша команда может думать.
Два солдата притащили в палату Коршуна. Может, я ошибся? Нет, это Коршун.
– Коршун? – Разведчик весь подобрался. – Жаль, что ему не жить. – Шейн подошел к Коршуну, оттянул веко, потом попробовал его пульс. – Жаль. До встречи с вами я так рассчитывал на его помощь!
– Я займу его место?
– Вряд ли. Но у меня нет другого выхода. Пойдемте, пока перерыв. Я покажу вам вход. Он открывается снаружи.
– Этого мне достаточно. Но они не будут за нами наблюдать? Через купол?
– Ничего подобного! – воскликнул Шейн. – Нет никакого купола! Есть забор. Прозрачная упругая ограда, о которой догадываются лишь те, кого скоро ликвидируют. А наверху существует подобие широкого балкона, с которого за нами и наблюдают. Подняться на него можно лишь с внешней стороны. А отсюда мы вольны петь серенады.
– Это уже лучше, – сказал я.
– Что? Петь серенады?
– Нет, забраться на балкон.
Мне показалось, что снаружи, наверху, кто-то есть. Я сделал шаг к полуосыпавшейся стенке траншеи и, отыскав в ней выступ, резко подпрыгнул и перевалился через бруствер.
Там сидел, вытянув перед собой ноги, сержант Ким. Он вздрогнул, когда я оказался рядом с ним, резко вскочил, но не схватился за меч.
– Ты чего здесь делаешь? – спросил я.
Разведчик запрокинул голову – он увидел Кима, когда тот встал во весь рост.
– Отдыхаю, – ответил Ким.
– Тебе же сказали, чтобы ты во взвод шел.
– Был я во взводе, там меня не требуется.
Рожа у него была красная, под глазами мешки, волосы встрепаны, он криво улыбался.
– Ты наконец-то поверил? – спросил я.
– Я ни во что не верю, – ответил Ким и неожиданно пошел прочь. Он шел медленно, перепрыгивая через траншеи, исчезая в канавах и появляясь вновь.
– Странный парень, – сказал я.
– Его следует опасаться, – заметил разведчик.
– Вы можете показать мне, где находится дверь? – спросил я.
– Как и все тут – относительно недалеко. Только надо спешить, пока хозяева отдыхают.
Вот и новое слово – «хозяева». Хозяева, которые славно организовали целую войну с настоящими убитыми.
– Тогда пойдем, – сказал я.
Разведчик задержался. Коршун был весь в бинтах. Над ним трудились оба врача и пожилая медсестра.
– И как у него дела? – спросил я.
– Плохо, – сказал старший врач. – Рука и два ребра сломаны, гематомы, отбиты почки. Долго не протянет.
