их в официальной переписке называют «бревна»: «Пересылаю вам по ж/д восемнадцать бревен высшего качества».
У них всегда бревна высшего качества. Впрочем, отморозки к этому относятся спокойно. Сколько-то богатырей всегда найдется. Надо их обработать, а потом все равно всех перебьют. Пока связь есть, люди будут.
Я не удивлюсь, если в холодильник засунут и нежелающих. Для круглого счета. Под наркозом. Иначе как Ритка там могла оказаться? Чего только не бывает!
– Не верю я тебе, – сказала я Гарику. – Но дело твое. Живи.
– А обратно вернуться? – спросил Гарик. – Внутрь, на войну?
– Как ты вернешься? Там же охрана! Они очень следят за выходом. Без пропуска... на виду? Нет, не пойдет.
Он вовсе не расстроился.
– Значит, тебе известно, когда и как домой возвращаемся? – спросил он с прямодушием идиота.
О чем я ему и сообщила, тоже с прямодушием. Гарик не стал обижаться. Не хотелось ему рисковать.
Теперь уже набралось несколько мужиков, которые от меня зависят – по разным причинам. Полгода назад я об этом не мечтала.
...Полгода назад я приехала к Вите в Рыбинск, как и обещала. Хоть и не обещала.
Я не хотела к нему ехать. Расстались – значит, расстались. Что я, без этого козла не проживу?
Это мои проблемы.
Если непонятно, то уточняю. Я была студенткой. Первый курс, областной пединститут. Птичка из пролетарской семьи. О замужестве и не мечтала, берегла девственность. И вот – Витечка. А он, бывает же бабье несчастье, не способен долго сидеть на месте и делать полезное обществу дело.
Судьба столкнула нас в Крыму, в доме отдыха «Красный водопад». Тогда все места были красными, включая водопады. Представляете – водопад низвергается кровью! Витечка не был самым видным или сильным – он был особенный. И во мне произошел обвал. Девке девятнадцать, жизненного опыта – никакого. Он тоже проникся. Нет, честно, он полюбил меня. Бывают же в жизни даже последнего подонка светлые полосы? А Витечка не подонок – он просто легкомысленный. А я в него влетела, как «Студебеккер» в Кремлевскую стену. И он мне проговорился, что собирается в Приднестровье заколачивать бабки. Там хорошо платят за кровь. Я ни фига в политике не секла. Платят так платят. И вдруг мой Витечка, который снится мне в рыцарских доспехах, сматывается в это Приднестровье, которое я и на карте не найду, а меня с собой не зовет.
Что делает в таком случае невеста декабриста? Читали? Вот и я читала. Я забываю о начале семестра и несусь в Тирасполь устраиваться на работу поближе к моему суженому.
А там идет война и стреляют.
В общем, приближение к Витечке приводит меня в госпиталь. Должна же быть Маруся-санитарка или – как меня там? – Тамарка-санитарка. Наверное, я бы пошла по рукам, но меня хранила большая любовь. Витечка был рядом. Война как кроликов рожала легенды и суеверия, даже смешно. Все у нас ловили «белые колготки», прекрасных девушек-снайперов, причем литовских, видно, Литва показала свою неверность нашему славному Союзу. Было лето, я купила белые колготки – надо же, продавались, и недорого. Вот меня и взяли добровольцы из Ставрополя и рассказали, что со мной сделают. В тот день я впервые реально поняла, как плохо быть бабой на войне. О таких вещах рассказывать не хочется и не надо. Это я самой себе сейчас рассказываю.
Перед тем как расстрелять меня, вроде бы как убийцу их командира и еще славных ребят, эти казачки решили пропустить меня через весь взвод.
Это только в кино спасение приходит, когда герой уже сунул голову в петлю, но не успел даже испугаться.
Я испугалась. На всю жизнь испугалась.
Витечка примчался, когда несколько героев уже успели удовлетворить свою благородную страсть. Что обидно – даже в этом не было спасения, потому что казачки, отважные в тылу, послали Витечку куда подальше, заявив, что им лучше знать, кто «белые колготки», а кто героини медицинского фронта. Очень, видно, им понравилось мое юное тело, очень им хотелось моих скромных ласк.
Так что спас меня не Витя, а наш хирург Гурген, который давно по мне сох. Но после тех событий он от меня отвязался. Я думаю, у него были серьезные намерения, может, и жениться хотел. А кто будет жениться на девушке, которую так подпортили казачки?
Витька, правда, вел себя прилично. Особенно когда ему зашили морду, расквашенную в борьбе за мою честь. Он сказал, что женится, а я сказала, что пускай он сначала дезертирует. Но Витька – ведь он герой. Первый в классе, первый на зарядке. Он не мог оставить корешей спасать товарища Смирнова от молдавских угнетателей. Так что я уехала домой, к маме, в Саратов. Клясть свою судьбу.
Он примчался. И мы поженились. Как мне быть – поженились! И прожили полгода, пока пушечное мясо не потребовалось на Луне. Я условно говорю про Луну. Ну ладно, говорю я ему, ладно, если ты защищаешь родину от немецко-фашистского нашествия. А тут ты кого защищаешь?
Он даже стал сердиться. Оказывается, он защищал справедливость и так далее.
Но была пауза. Войну в Чечне Витечка не одобрял – ни с той стороны, ни с этой. Не полез. И то слава богу.
Витечка отправился к своим ребятам в Рыбинск. Хватит, сказал он, нам с тобой бедствовать. Честным трудом на пирожное себе не заработаешь.
Сказал, что там есть работа на одну структуру.
Я, дура, развесила уши.
