– Предложил. И это странно. Хотя кто в женщине разберется?
– И они поссорились с Маргаритой?
Аркадий снял чайник с плиты, налил кипятка в заварочный чайник.
– Александра прекратила отношения.
– Может, Маргарита ее чем-нибудь обидела, ну, высказала свое неодобрение?
– Из-за такого дружба не нарушается.
– А Маргарита с Порейкой раньше были знакомы?
– Ты не поверишь, но моя Ритка была медсестрой в При-днестровье. Я шутил раньше, что она – «белые колготки». Знаешь, кто это?
– Снайперы, девушки-снайперы. Легенда локальных войн.
– Образованный.
Он разлил чай по чашкам. Сел напротив меня, принялся мешать в чашке ложечкой.
– Давно Александра приехала сюда? – спросил я.
– Не очень давно, месяца два назад.
– Всего два месяца! – Я полагал, что разговор идет о годах.
– Твое дело размышлять и подозревать, – сказал Аркадий. – Я в это уже не играю.
Но я совершенно не представлял, в чем можно заподозрить Александру. Хотя что-то здесь было неладно.
– Дядя Миша знает, что любовница Порейки появилась здесь всего два месяца назад?
– А ты словами не кидайся. Тем более терминами.
Я не сразу его понял. Он пояснил:
– Она живет отдельно от него. У нее однокомнатная квартира. Порейко ей снял. И это еще ни о чем не говорит.
– Извини. – Я с ним согласился. Легче всего повесить ярлык на одинокую молодую женщину. Особенно если ее нет рядом. – Откуда она приехала?
– У Ритки надо спросить. То ли из Ярославля, то ли из Самары.
Мы пили чай молча, словно устали говорить. Мне хотелось спать. Аркадий приготовил мне раскладушку. Сам лег на широком диване. Он сказал, что на этом диване спит его мать. Раньше спала с отцом.
– Ты сможешь сообщить в Москву, что я вышел на Порейку и пока все у меня в порядке?
– Сообщу, – сказал Аркадий.
Я не стал рисковать – вдруг на почте сидят люди Порейки или Одуванчика и им будет интересно узнать, что новый шофер любит поговорить с Москвой.
– Только ты осторожнее, – сказал я, – они теперь могут за нами обоими следить.
– Они не догадаются, – сказал Аркадий.
Рита в тот вечер, разумеется, не пришла. Заснул я не сразу. Размышлял.
Такой тихий городок, а оказывается, в нем не один, а несколько центров опасности. В Москве дядя Миша думал о Порейке, о его Союзе, но вдруг возник еще Одуванчик. И еще мне предстоит осторожно присмотреться к Мельнику...
Утром, как договорились, я дошел пешком до гаража. У забора сидел на корточках усатик Жора из конторы Порейки.
Он был вежливым и даже подобострастным юношей и потому мне не понравился.
– Я вас уже полчаса жду, – жалобно сообщил он.
– А что, приказано выступать на рассвете?
Жора показал в улыбке красивые зубы.
– Не, Трофимыч еще спит. Но он приказал мне к семи быть, я к семи и пришел. Я его боюсь.
Мы с ним зашли в гараж.
– Здесь автолавка есть? – спросил я.
– За рынком на улице Софьи Перовской, – сообщил Жора. У него были маленькие, близко посаженные к переносице рыжие глазки и черные, коротко остриженные волосы.
– Мне надо будет купить кое-что для машины, – сказал я. – Тут, видишь, не гараж, а сарай, а такая тачка не любит, когда с ней обращаются, как с козой.
Жора достал из заднего кармана джинсов бумажник и заглянул в него, словно ждал, что оттуда выскочит кузнечик.
– Ты купишь, – сказал он, – я заплачу.
– Ты из своих платить будешь?
– Не клади в голову, – сказал молодой человек.
