– А потом в больницу побежал – нервы у них сдают. – Милиционер не желал отказаться от своей версии.
Милиционер отправил нас на заднее сиденье – это был самый обыкновенный «газик», – а сам сел спереди.
– Юрка, – спросила Рита меня как своего, словно беда сблизила нас. – А ты чего сегодня так поздно пришел? Ведь Аркашка ждал тебя. Он очень ждал, ты же понимаешь.
– Меня шеф не отпускал, – сказал я. – К нему люди из Москвы приехали, а потом я у ресторана стоял, ждал их.
– Об этом я знаю. – Рита перевела дух, сглотнула слезы. – Но потом почему домой не поспешил? Ничего бы не было.
– Вот это мне и не нравится, – сказал я.
– Ага, ты чуешь, чуешь, говори!
– Шеф один со мной остался, велел машину в гараж поставить, а потом его до дома провожать.
– Вдвоем?
– Только вдвоем.
– И сколько же у них времени было?
– Ну уж не меньше чем полчаса.
– Они! – закричала Рита. – Они, суки! Ну они у меня жить не будут! Стой!
«Газик» остановился у больницы. Она выскочила и сказала милиционеру:
– Юрка пойдет со мной. Мне провожатый нужен.
– А кого же я в отделение привезу? – удивился милиционер.
– Слушай, Петров, ты еще не догадался, кого ты в своем «газике» возишь и подозреваешь?
– Кого-кого, сам знаю кого!
– А вот не знаешь. Ты возишь личного водилу товарища Порейки! С его личного «Мерседеса», это тебе что-нибудь говорит?
– Врешь! – сказал милиционер.
– А я думаю – чего это мне его харя знакома? – сказал второй милиционер. – Это точно порейковский шофер. Да?
– Да, – сказал я.
– Тогда мотай отсюда, пока цел, – приказал мне милиционер, забыв о своем решении отвезти меня в околоток.
Я выскочил наружу. Машина газанула и умчалась, визжа тормозами на поворотах.
– А ты знаешь, где морг? – спросила Рита. Она подняла полные руки, заправляя назад густые, даже под светом луны золотые волосы.
– Нет.
– А мне страшно, Юрик, ой как мне страшно!
– Пойдем к главному корпусу, спросим.
– Пошли по этой вот тропинке. Там ведь свет должен гореть.
На морг мы наткнулись через десять шагов. Это было одноэтажное кирпичное строение, совсем маленькое, окна были забраны решетками, свет не горел.
Рита потянула дверь, дверь была заперта.
– Ну вот, – сказала она, – не могу я в больницу идти.
Я вынул из кармана связку ключей – среди ключей была отмычка. Я ведь не всегда был законопослушным научным сотрудником. Я и сейчас, если кто из знакомых теряет ключ, всегда прихожу на помощь. Я легко открыл замок – простой был замок, хоть и большой. Амбарный.
– Смотри-ка...
Непонятно было, одобрила ли она мою помощь или осудила. Мы вошли. Я пошарил рукой справа от двери – нашел выключатель. За маленькими сенями была прозекторская. В ней стояли два оцинкованных стола. Один пустой, на втором – Аркаша. Они его даже не раздели до конца, оставили в трусах и в майке – видно, спешили домой. Ничего, завтра разденут.
Лицо у Аркадия осунулось, стало лицом мертвеца. Чужое лицо. Волосы неопрятно сбились вбок. Рита сначала ахнула, потом глубоко вздохнула и произнесла:
– Расческа у тебя есть?
Она принялась расчесывать его, будто это играло роль.
– Я так и знала, что они его убьют, – говорила Рита тихо.
Голая двухсотваттная лампочка светила сверху, и потому волосы светились, а лицо было страшным, из фильма ужасов.
– И ты в этом виноват, – продолжала она. – Конечно, такая у тебя работа. Он тоже мог отказаться, но
