– Правильно. Значит, он попал к бандитам, разбойникам, пожирателям трупов, которых мои доблестные самокатчики до сих пор не могут истребить.
– А как их истребишь, – сказал велосипедист, стоявший за троном, – если они на том берегу живут, а мы туда не плаваем?
– Значит, ты думаешь, что он поплыл на тот берег?
Велосипедист не ответил, а Кюхельбекер прогудел, шевеля громадным кадыком, готовым прорвать кожу на шее:
– Малкин убежал вместе со своими поклонниками. Убежавших, очевидно, шестеро. По крайней мере, одна из этой публики побывала на том берегу.
– Почему мне не докладывают?
– Это было давно, – сказал министр, – ее похитили, но не убили. Она жила там, с ними... потом убежала. Я ее допрашивал об этих бандитах.
– И что она сказала?
– Это одна из небольших банд. Весь тот берег, насколько хватает взгляда, поделен на территории. Каждой владеет бандитская группа. А наш берег – это берег цивилизованных государств. Я бы мог провести параллель с ситуацией между степными ордами и цивилизованным миром Средневековья. Орды вторгались в культурные области, грабили и убегали, если встречали отпор. И этим грабежом в значительной степени жили.
– Как жаль, что ты мне тогда не дал поговорить с той... пленницей. Я так люблю интересные документальные истории.
– Я не хотел вас беспокоить.
– Ну уж! – сказал Дантес, и император, усмехнувшись, кивнул:
– Я согласен с Дантесом. Ты, Кюхля, замечательно усвоил правило: чем у тебя больше секретов, которые ты забыл разделить с окружающими, включая своего любимого монарха, тем ты богаче, а мы беднее. И что же она еще рассказала?
– Я предпочел бы остаться вдвоем с вами, – сказал Кюхля.
– У меня другие дела, – сказала Люся, прежде чем император успел возразить министру. – Мы попозже увидимся.
– А я? – спросил Дантес.
– Ах, делайте что хотите! – в сердцах вскричал император. – Какие у нас могут быть секреты! Ты у меня, Дантес, полководец, и тебе надо все знать.
Люся пошла к выходу из вокзала – впервые за время, проведенное здесь, она окажется на улице. А сколько прошло времени? Черт его знает – вернее всего, сутки. В каждом человеке есть внутренние часы, но они работают тем точнее, чем меньший отрезок времени ты прожил без внешних часов. А что ты будешь делать в мире, где всегда одинаковое серое небо и всегда чуть прохладнее, чем хотелось бы?
Отойдя шагов на сто, она оглянулась и увидела, что император, с трудом повернув голову, машет рукой. И тут же один из велосипедистов затрусил следом.
«Ну и пускай, – подумала Люся. – Пускай сопровождают. Я сейчас далеко не убегу».
Она дождалась велосипедиста у расколотой плиты. «Господи, меня и быть не должно – как же доктор успел оттолкнуть меня? Значит, он спас мне жизнь?» Рядом с плитой что-то сверкнуло. Люся подняла маленькую красную звездочку с портретом Мао Цзэдуна. Как она попала сюда?
Люся приколола ее к себе на курточку.
Площадь была велика, даже бесконечна – до самой реки. Черные обгорелые столбы казались черными пальцами закопанной в землю руки. Несколько старых автомобилей стояли, забытые временем.
Вдали у реки вдоль парапета стояли какие-то фигурки. Чем занимаются эти люди? Ведь не спят, не работают и, если не считать ветеранов, не заседают.
Она прошла через площадь. Велосипедист шагал сзади.
– Я хочу в гости поехать, – сказала Люся охраннику.
– Куда? – спросил тот.
– К Метромосту. Там Пыркин и Партизан живут, вы знаете?
– Я туда давно не ездил, – сказал велосипедист.
– А можно достать велосипед? Не как у вас, а настоящий?
– А мы не специально их делали, – ответил велосипедист. – Мы в цирке нашли. Целый запас. Нас самокатчиками зовут.
Разговаривая с велосипедистом, Люся шла через площадь, стараясь не приближаться к обгорелым столбам.
У речки она обнаружила трех рыболовов. Они стояли с удочками.
– Что-нибудь ловится? – спросила Люся.
– Дура, – отозвался рыболов постарше, в непромокаемом плаще и широкополой шляпе. – Откуда здесь рыба?
– Но не оставляем надежды, – откликнулся второй рыболов, совсем еще молоденький.
– Вы здесь недавно? – спросила Люся.
