– Пошли по правой платформе, – предложил доктор.
Коллекционеры, которые все еще возились с марками, на них не обращали внимания.
– Какая жалость, что я не собираю марок, – сказал Леонид Моисеевич, – вы знаете, что они не уходят отсюда сутками, а иногда неделями – какое счастье! Никто тебя не торопит, никто не ждет, только ты, твои альбомы и твои конкуренты.
– Странно, что тут нет художников или писателей.
– Может, и есть, – сказал доктор, – только я их не встретил. Нас ведь мало, нас в миллион раз меньше, чем дома. Статистика за то, что к нам ни один творческий человек не попадет. А вот поэт был, но недолго. Он пытался покончить с собой там, выжил, кинулся к нам, и у нас тоже пробыл недолго. Только я не помню его фамилии.
Люся молчала.
Они дошли до края платформы, вышли на открытую площадку и повернули направо. И тут Люся получила ответ на один из вопросов.
На асфальте были вычерчены «классики». Сложные, с номерами. Несколько женщин разного возраста, или, вернее, разной степени изношенности, стояли вокруг «классиков», наблюдая за тем, как одна из них прыгала из клетки в клетку.
Никто не обратил внимания на Люсю и доктора. Этот мир уже потерял к Люсе интерес.
Доктор еще раз повернул направо – они оказались перед входом в метро.
Здесь им повезло.
Пока доктор стоял в растерянности, вспоминая, куда идти дальше, из метро вышел самокатчик. Он нес под мышкой пять или шесть сабель в ножнах, как несут к костру нарубленные сучья.
– Куда несешь? – спросил его доктор голосом отдыхающего начальника.
– Тревога у нас, – ответил самокатчик. – Опасаемся набегов из-за речки.
– Это правильно, – сказал доктор. – Ты один?
– Сержант уже пошел, – сказал самокатчик.
Они подождали, пока самокатчик скроется. Но сразу нырнуть в метро не удалось. Показалась плачущая женщина. Недавно Люся видела ее игравшей в «классики».
– Они все жулье, я больше не буду с ними играть, – сказала женщина.
Доктор с Люсей вошли в метро.
– Я побуду здесь, – сказал доктор, – чтобы тебя не застали.
Он все-таки побаивался гнева властей.
– А куда мне идти? – спросила Люся.
– Я знаю столько же, сколько и ты.
Впереди была темнота. Люся совсем забыла, что метро не освещается.
– Присмотрись, – сказал доктор, – мне кажется, что впереди что-то светится.
Люся постояла минуты две с зажмуренными глазами, когда открыла их, убедилась в том, что впереди в самом деле есть свет.
– Я пошла, – сказала Люся.
– Ну иди, – сказал доктор.
Спереди тянуло холодным воздухом.
Светящаяся точка становилась все ярче. Люся пошла быстрее, и это чуть не кончилось трагически, потому что она не заметила верхней ступеньки лестницы и полетела вниз, но каким-то чудом не упала, а села на нижнюю ступеньку.
Дальше было светлее.
Керосиновая лампа стояла возле закрытой на амбарный замок двери. Но в замке торчал ключ. Рядом никого не было.
Еле освещенные светом керосиновой лампы, виднелись какие-то конструкции. Люся заглянула туда. Она почти угадала. У стены коридора стояло несколько мотоциклов и мотороллеров, машин ненужных и непонятно зачем здесь спрятанных. Но велосипедов не было.
Люся решила взять лампу, и тут же из темноты по ту сторону лампы выскочило грубое, искаженное гримасой лицо. Толстая волосатая рука выхватила лампу у Люси.
– Ты что тут делаешь? – спросил незнакомец.
– А вы? – спросила Люська. От страха получилось громко и визгливо.
– Я хранитель склада, – сказал мужчина. – Сейчас я тебя отведу куда надо.
– Вы хранитель? – Люся быстро пришла в себя, деваться некуда. Припертый к стенке заяц становится опасен. – Вот тебя мне и надо, – сказала Люся. – Ты меня узнал? Свою императрицу?
– Откуда мне знать?
– Тебе что, не сказали?
