бананами, ананасами, ветчиной и сыром. Дальше – бутылки с соком, стаканы с портвейном, печенье на тарелках, а в дальнем конце стола – только вода.
Впрочем, не важно, что есть, – важно, где сидеть.
Люсе есть не хотелось.
– Не отказывайся от пищи, – сказал император. – Я себя заставляю есть каждый день. Вот мне не хочется, а я заставляю, потому что хочу остаться здоровым, хочу быть человеком! Понимаешь меня, Люси?
Люся кивнула. В императоре прятался человек, которому очень страшно.
– Ты съешь банан, ты же императрица.
– Да у нас их вагонами привозят.
– А у нас их только император кушает. И те, кому он дозволит.
Он оторвал от грозди банан, и Люся почувствовала, как весь длинный стол, замерев, смотрит на руки императора.
Император протянул банан Люсе, та взяла, по столу прокатился удрученный вздох.
Император засмеялся.
– Ждут, – сказал он. – Ведь это главнее ордена. Я с орденами все никак не разберусь, что попадется, тем и награждаю. А с бананом все ясно.
Он оторвал от грозди еще один банан и кинул его через весь стол. Над столом поднялись руки – гости старались перехватить снаряд. Но тот точно опустился в руки незнакомой Люсе худенькой женщины. Издали не было видно, старая она или молодая.
Женщина взяла банан и стала его чистить.
– Ты не знаешь, – сказал император, – она у нас новенькая. На тот Новый год примчалась. И что любопытно – оставила там у вас мужа и двоих детей. Она у меня числилась в фаворитках до твоего приезда. Так что держись от нее подальше – убьет.
Император засмеялся. И тут же оборвал смех и закричал:
– Ура! Наконец-то! Главное развлечение!
Люся увидела Веню Малкина. Он стоял справа от стола, вместо куртки на нем был малиновый пиджак. В руках гитара.
Веня не смотрел на императора.
– Надо бы поклониться, – сказал Дантес.
Веня как будто не услышал. За столом восстановилось молчание.
Веня начал петь свой известный шлягер «Ты моя малайка, дай-ка!».
Слушали его внимательно, это было непривычное развлечение.
Веня пел скучно, даже не прыгал, не махал гитарой, как обычно. Поклонники, которым достались стоячие места в дальнем конце зала, покрикивали и посвистывали, стараясь поддержать знатного гостя.
Император также пытался изобразить внимание и благосклонность. Но ему было скучно. Он обернулся к Люсе:
– Я любуюсь тобой, моя повелительница. – Он не переставал жевать банан и делал это скучно и упорно, как корова. – Сегодня самый счастливый день моей жизни.
Он положил руку ей на колено, и Люся непроизвольно дернулась, чуть не свалившись со стула.
– Ну-ну, – сказал Кюхельбекер, который наблюдал эту сцену сзади.
Веня кончил петь, поклонники кричали, кто-то захлопал в ладоши, но аплодисменты получились жидкими. Придворные смотрели на императора.
Тот не спеша оторвал еще один банан и метнул его Вене.
– Держи! – крикнул он. – Я тебя жалую.
– А пошел ты!.. – взорвался Веня. – Тоже мне благодетель. Кто тебе эти бананы приволок, кто тебя подкармливает, ублюдок? Молчал бы уж.
Веня подобрал банан с пола и метнул его со злостью в императора.
Люся могла бы поймать банан – летел он небыстро. Но ей не хотелось защищать императора.
Банан ударился о щеку императора, который не успел или не догадался уклониться.
Гости за столом ахнули, зашумели.
Император стал подниматься, но велосипедисты стояли далеко и не успели подбежать, и он снова плюхнулся на свой трон и запыхтел.
– Я тебя... я тебя... кто тебя облагодетельствовал... да ты у меня сгниешь в подвале! Я тебя живьем сожгу...
Веня сделал к императору несколько шагов и остановился совсем рядом, император отшатнулся, испугался.
– Бить я тебя, жаба, не буду, – сказал Веня. – Но ты учти, что сидишь здесь, потому что я так хочу. Ты думаешь, я не знал все про вашу дырку? Ты думаешь, мои люди здесь не побывали? Ты думаешь, я здесь
