– Мог бы и взять. Сколько угодно. Они же взяли.
– Кто это такие они? У тебя есть враги?
– Не столько у меня, как у всех нас.
– Меня включая?
– И вас.
– Значит, демократы и президент Клинтон.
Вера принялась смеяться. Она все делала преувеличенно, громко и даже вызывающе.
– Значит, тебе карточка нужна?
– Мне надо позвонить в Москву.
– Только не произноси передо мной слова «правоохранительные органы». Если половые органы – пожалуйста, а если правоохранительные, я тебя убью.
– Я не из милиции, – сказал Егор.
– Что же, у меня глаз нет, что ли? Конечно, ты не из милиции, я думаю, ты краденый.
– Как так?
– Тебя украли, чтобы насолить твоему папаше-депутату. А твой папаша им говорит – режьте сына, бейте, убивайте, но бабок от меня вы не увидите. Вот они и держали тебя в подвале, казнили и убивали, а потом плюнули и отправили тебя куда глаза глядят.
– Очень интересно, – сказал Егор и подумал, что при всей нелепости этой версии она была не так уж далека от действительности.
– Мне нужно две минуты...
И он тут же замолк.
Не нужна ему телефонная карта. Просто мозг его настолько ослаб, что выкинул из себя нужные факты: у него же нет домашнего телефона Гарика, а в Институт экспертизы он сможет позвонить только завтра. А завтра он может оказаться так далеко от Петербурга и от телефона...
– Черт побери...
– Опять что-то не так? – спросила участливо Вера.
– Мне нужен билет до Бологого.
– Переночуешь у меня, получишь завтра билет.
Егор спросил:
– А где вход в вокзал?
– Здесь много входов.
– А где кассы?
– С той стороны... Да что я тут с тобой расселась! Иди занимайся своими проблемами, а меня оставь в покое.
Но никуда Верка-снайпер не ушла.
– Вы хотели купить мои часы, – сказал Егор. – Хорошие часы, «Сейко».
– Идут?
– Там, где я был, часы не идут, – сказал Егор.
– В любой зоне часы идут, – возразила Верка. – Может, батарейка кончилась? Покажи.
Егор снял часы. Он их не выбросил в том мире, потому что это был подарок отца, когда он получил аттестат.
Верка взяла часы, стала рассматривать, прочла – «Сейко», потом потянула за винтик, подвела стрелки.
– В порядке, – сказала она. – Идут.
– Не может быть!
– А ты погляди, зачем свои вещи унижаешь?
«Господи, – подумал Егор, – ну как сказать тебе, чтобы отодвинулась? У меня теперь такое обоняние – катастрофа».
Верка протянула Егору часы. Секундная стрелка двигалась толчками – по секунде толчок. Часы шли. Они возвратились домой, все вернулось для них на свои места. А вот для тебя, Егор, ничего не вернулось. Тебе здесь не жить. И Верка тебя, переоценивает. Если бы даже захотел отплатить ей за билеты или за телефонную карточку ночью любви – ничего бы прекрасная бомжиха не добилась от молодого джигита.
– Ты что? – спросила Верка. – Раздумал часы отдавать?
– Возьми.
– Сколько? Только учти, мне еще клиента надо отыскать и всучить. А часы не новые, еле идут.
Егор улыбнулся.
