поняла – ее никто не намерен судить или преследовать за взятку.
К счастью, денег хватило, хоть и в обрез. И Егор с некоторым запоздалым сожалением подумал, что, если бы он дал ей меньше денег, чем стоил билет, кассирша не стала бы требовать остального. Но не сообразил – теперь мучайся.
Билет был в четвертый вагон. Конечно, можно было бы поехать и в другом вагоне, но так по крайней мере можешь быть спокоен, что шахматисты не сойдут на остановку раньше. Ведь поезд пассажирский, останавливается часто...
Времени до отхода поезда оставалось немало.
Надо использовать его разумно.
Были бы сейчас деньги – он бы отправил в Москву телеграмму. Впрочем, может, их хватит?
Егор пошел в почтовое отделение. Тут же, на вокзале.
Когда вошел туда, удивился странному и почти забытому чувству во рту. И в желудке. Он был голоден! Не может быть. Сейчас бы рассказать об этом Леониду Моисеевичу! Может, кажется? А попробовать? Нет, телеграмма важнее.
В почтовом отделении никого не было. Егор истратил три бланка, прежде чем получился кратчайший текст:
МОСКВА ИНСТИТУТ ЭКСПЕРТИЗЫ
ГАГАРИНУ БОЛОГОЕ ПОЧТА ЕГОР
Сонная тетка долго считала мелочь – хватило впритык. А вот на конверт, чтобы отправить его до востребования, уже денег не было. Хоть бы снова Верка-снайпер встретилась. На конверт она бы дала.
Теперь оставалось еще одно дело – конечно, надежды немного, но попытаться придется.
Егор пошел искать отделение милиции.
В отделении милиции было шумно и людно.
Как раз перед Егором два милиционера втащили туда пьяного гражданина, который кричал, что его ограбили. Две девицы, очевидно легкого поведения, плакали навзрыд на скамейке рядом со столом дежурного, кто-то требовал адвоката.
Неудачное вечернее время на вокзале.
Егор стал ждать. Дежурный что-то писал, и разговаривал сразу с обиженным гражданином и сержантом, который принес ему чай, и материл девиц.
Егор ждал.
Ничего не менялось. Было душно. Вместо девиц появилась крикливая цыганка, у нее в юбках металась собачонка, на спине в желтом рюкзаке рыдал младенец. Гражданин отошел, но привели кришнаитов, у которых не было паспортов.
Егор пошел дальше по коридору. Но две двери по одну сторону и одна по другую были заперты. В крайней комнате за столом сидела лейтенант – хорошенькая блондинка. Она писала.
– Вам кого? – спросила она.
– Вас, – сказал Егор.
– Тогда скажите рифму к слову «блестят».
– Пустяк, – сказал Егор.
– Это не пустяк, – возразила лейтенант, – это серьезно.
– Пустяк – это рифма.
– О нет, нет, нет! Мне нужна возвышенная рифма. Ведь глаза блестят.
– И это не пустяк.
– Другую!
– В гостях.
– Ага. Тут есть о чем подумать.
– У меня к вам тоже просьба. Мне нужно оставить у вас записку.
– Тоже влюблен? – спросила лейтенант.
– Нет, я слежу за важными преступниками, – сказал Егор, – но необходимо передать о них сведения в Институт экспертизы.
Лейтенант отодвинула листок со стихотворением.
– В Институт судебной экспертизы?
– Просто в Институт экспертизы.
– Такого нет, – сказала лейтенант.
– Мне только написать письмо. Поверьте, я преследую их, но остался без копейки.
– Это очередная ложь?
У лейтенанта были выщипанные высокие брови и голубые тени вокруг глаз. Губы грубо темно-красно, широко и даже размашисто накрашены.
