Может, он в командировке и именно сейчас прижимает к своей груди нашего Чехонина либо не выносит, когда его будят среди ночи.
Затем я позвонил во Внуково, чтобы узнать, когда ближайший рейс на Бологое. Таковых рейсов не оказалось.
Пока я занимался звонками, прошло минут десять-пятнадцать.
В коридоре послышались быстрые шаги.
В дверях возникла Калерия Петровна, свежая, веселая, бодрая и в меру накрашенная.
За ее спиной маячил охранник, который не пожелал оставить ее без внимания.
– Тут явилась, – сообщил он мне.
– Все правильно, – сказал я, не без труда принимая образ его строгого начальника. – Пропусти женщину и иди на пост.
Охранник был счастлив оттого, что им так хорошо командуют. Он шикарно развернулся и скрылся в темном коридоре.
– Гарик, – сказала Калерия, – ты опять за свое?
– Это был единственный способ его урезонить, – ответил я. – И сейчас не время быть деликатным.
– Не согласна, – сказала Калерия, – деликатным никогда не мешает быть. Быть деликатным – допустимо, – процитировала она известного мне поэта.
Она прошла к моему столику и взглянула на листки бумаги, на которых я записывал информацию и чертил загогулины, пока ждал ответа.
– Так, – сказала она. – Осталось три часа. Нам туда не успеть, а пускать на этом этапе чужих людей, даже очень умных и ответственных, мне не хочется.
– Мне тоже.
– Не зная, что происходит и в каком положении находится Егорка, мы можем наломать дров.
С этим я тоже не спорил.
– А что с Мишей?
Я сказал, что автоответчик отослал меня далеко.
– Давай я попробую другой телефон, – сказала Калерия.
Она села и набрала номер. Причем сделала это так, чтобы мне номер виден не был. Я не обижался. Как говорил Максим Горький совсем по другому поводу, некоторые вещи лучше не знать, потому что их значение ничего нам не дает.
– Галочка, – сказала Калерия, – извини, что тебя разбудила, но дело важное. Как мне отыскать Мишу?
Последовал какой-то короткий ответ.
Затем Калерия сказала:
– Извини, Миша, надеюсь, ты не успел заснуть?
После довольно длительной паузы, в ходе которой Калерии пришлось выслушать реприманд нашего дяди Миши, она сказала:
– С тобой хочет поговорить Гарик Гагарин. У него новости.
Калерия передала мне трубку, но дядя Миша не захотел со мной разговаривать.
– Это не телефонный разговор, – сказал он. – Буду через пятнадцать минут.
Он повесил трубку.
– Чудесные люди, – сказал я, – среди ночи вскакивают и несутся выполнять свой служебный долг. Ну прямо как Ленин.
– Ленин соблюдал режим, – серьезно ответила Калерия. Будто знала, как это было в Шушенском.
– Где вы его нашли? – спросил я.
– Тебе нужно знать?
– Нет.
Калерия велела мне притащить из библиотеки атлас, но библиотека была закрыта, и только с бескорыстной помощью охранника Федора, который почитал меня как отца родного, удалось вскрыть помещение и раздобыть атлас.
– Нас интересует не само Бологое, – сказала Калерия. – Нам любопытно, куда он двинется оттуда.
Мы в четыре глаза принялись шастать в окрестностях города вплоть до Твери, искали Максимовку или Максимово. И ничего не нашли.
Тут приехал дядя Миша.
Охранник Федор осознал важность события, в котором он принимает участие, и возгордился. Это выражалось, в частности, в том, что он предложил сгонять в кафе «Сумбур вместо музыки» на соседней улице, открытое круглые сутки, и принести сандвичей и выпить.
Мы не воспользовались предложением.
