ГИТОС.
– Это что?
– ГИТОС – это Государственный институт технологии органического синтеза. Или Зиханы-2. Раньше он назывался филиалом НИИ органической химии и технологии, а еще раньше – филиал № 14 почтового ящика 47. Вот это и есть центр всего живого и неживого.
– Понятно, – повторил Егор.
– Но самое главное начинается дальше – еще семь километров лесом.
– А там что?
– А там Зиханы-4, военный город Министерства обороны, полигон в двадцать гектаров, военный НИИ. Мобильная бригада быстрого реагирования, воинская часть № 534697. Город на четыре тысячи человек...
– А Зиханы-3? Ты пропустила Зиханы-3.
– Может, его и не было.
– Как ты все запомнила? Неужели со слов этого шофера?
– Нет, мне пришлось заниматься захоронением отходов химического оружия. Многого мы не добились, но кое-где я побывала. И документы видела. Ведь беда здесь в том, что нет средств содержать эти городки, но в то же время нет средств, чтобы уничтожить все эти десятки тысяч тонн страшно ядовитой гадости, которой достаточно, чтобы трижды истребить все живое на Земле.
– И у американцев, конечно, тоже есть? – Егор удивился вспышке собственного патриотизма.
– Молодец, – оценила его патриотизм Вера. – Смело, товарищи, в ногу. Кстати, разговор идет об этой базе. Она законсервирована. Разработки не ведутся, склады недоступны для злоумышленников.
– Речь идет о военных Зиханах?
– Нет, там есть народ, и там есть бригада, сведенная до двух рот, там есть население. Военные не уверены, навсегда ли запрещено химическое и биологическое оружие. А вдруг снова позовут штурмовать дворец Амина? Ты знаешь про Амина?
– Все ясно – я инопланетянин, – сказал Егор.
– Не отшутишься. Ты из параллельного мира, на тебе это написано. Я же не первую неделю здесь ошиваюсь. И твои жмурики тоже из параллельного мира. Ты мое везение, ты моя карьера.
– Вера, помолчи, – сказал Егор, – они опять куда-то повернули.
– Они не хотят попасть на военный полигон, – сказала Вера. – Чует мое сердце, что направились они на законсервированный объект Зиханы-2.
Над полем ползли рваные слои тумана, похожие на японский гриб, который раньше было принято держать в домах. Гриб жил на подоконнике, испражнялся в воду, и она приобретала своеобразный кислый вкус. Пили всей семьей, включая невинных детей. Потом кто-то сообразил, что грибы канцерогенные, они из домов исчезли, и Егор так и не узнал, есть ли такие грибы в Японии.
В тумане по пояс шагали две фигурки – химики Берии.
– Не спеши, – сказала Вера, – если мы тоже пойдем по открытому месту, есть опасность, что они нас увидят. Давай подождем. Эта дорога тупиковая – им некуда идти за Зиханы-2.
– Я посижу? – спросил Егор.
Ноги страшно устали, просто отваливались. Тошнило.
– Тебе наш воздух вреден? – спросила Вера.
– Это и мой воздух, – обиделся Егор.
– Ладно, тогда объясни. И поверь, что моя голова устроена нормально, в смысле я могу переваривать любую сумасшедшую информацию. Я к этому готова. Я, кстати, два месяца в Чечне в плену была, без света и в наушниках.
Егор смотрел, как две фигурки агентов вдруг разом исчезли.
– Смотри...
– Я думаю, что если ты устал, то они устали втрое, – сказала Вера. – Ты молодой, а они пожилые. Они тоже уселись.
Она была права. Когда туман развеялся, из-за куста на опушке, за которым скрывались Егор с Верой, стало видно, что один из агентов сидит, а второй лежит на земле.
От травы и листьев шли различные запахи, Егор отвык от них, и его мутило еще больше.
– Если тебе не очень плохо, – попросила Вера, – ты расскажи мне, что можешь, а то потом времени не окажется.
– Тогда слушай, – сказал Егор, он решил быть с ней откровенным. Ведь подписки он никому не давал, и чем больше Вера будет знать, тем больше можно ей доверять. Так он чувствовал.
При утреннем свете он смог наконец разглядеть настоящую Веру.
Широкоскулая, с тяжелыми веками и низким широким лбом... лицо из былины. Глаза рыжие, в зелень. Широкие плечи, но грудь совсем маленькая... глаза выхватывали детали тела, лица, но общее пока ускользало.
Поглядывая на поле, не ожили ли там шахматисты, Егор поведал Вере вкратце о Нижнем мире, о том, как в него попадают люди, и даже смог – за те же десять минут – рассказать о Берии и консулах, о борьбе среди них и о том, как они замыслили уничтожить Верхний мир, прежде чем он поглотит их.
