Стало совсем муторно, Вера сильно дернула его за руку – и вовремя, потому что как раз в этот момент высунулся Лядов и начал осматриваться. Вера замерла, прикрыв телом Егора, словно полагала, что на женщину не обратят внимания.
Им помогло то, что солнечные лучи, пересекавшие вестибюль, били Лядову в лицо, а лестница была в густой утренней тени.
– Выходите, – сказал Лядов. – Все в порядке.
– Я посижу, – сказал Майоранский, – мне дурно.
– Кончим работу и будем тогда сидеть, – отозвался Лядов.
Майоранский принялся грязно ругаться, но ругался он так негромко, монотонно и равнодушно, что ничего неприличного в его ругательствах не было.
Потом, придерживаясь за стенку, он опустился на пол и сел, прислонясь спиной к стене.
– Пять минут, – сказал он.
– А то пойду без вас, – пригрозил Лядов. – А вы тут останетесь подыхать.
– Славный разговор между коллегами, – отозвался Майоранский. – Как сейчас слышу отзвуки гуманизма.
– Не вам говорить о гуманизме, Лев Яковлевич!
– А вы откуда знаете?
– Птичка в клюве принесла!
– А в самом деле, вы это придумали? Вы придумали, чтобы меня оскорбить?
Майоранский был испуган.
– Почему? Но я знаю от Берии, он мне сам говорил, что, когда отравленные вами заключенные умоляли вас их прикончить, вы смеялись им в лицо.
– Ложь! Наглая ложь.
Сидя, Майоранский поднял тонкий палец, словно боярыня Морозова, сидящая в розвальнях.
– Вставайте, идти пора, – сказал Лядов.
– Нет, постойте! Вы кинули мне в лицо обвинение, и я считаю своим долгом его опровергнуть.
– Даю вам минуту, – сказал Лядов. – Потом уйду.
– Во-первых, – произнес Майоранский, тряся пальчиком, – я отсидел от звонка до звонка по сфабрикованному против меня обвинению в сотрудничестве с Берией и Судоплатовым. Так что даже формально обвинить меня нельзя.
– Кто вас обвиняет?
– Не перебивать! Я доктор наук и профессор! Если бы не эти... эти волюнтаристы, я был бы сейчас академиком! У меня есть план ликвидации американского империализма.
– Тут у нас с вами много общего, – согласился Лядов. – Только американскому империализму плевать.
– Наплюется! Кровью умоется! – пригрозил Майоранский. – Я согласился сотрудничать в этой операции именно потому, что это близко к теме моей работы.
– В чем же тема вашей работы?
– Служить Родине! – завершил спор Майоранский и медленно поднялся. Лядов ему не помогал.
Он пошел вперед, к выходу из кинотеатра.
Майоранский брел следом, перебирая руками по стене, может быть, в самом деле ему было плохо, а может, демонстративно страдал.
– Постой здесь, – приказала Вера. – Не вылезай, все испортишь.
Она была очень молода, моложе Егора, и инстинктивно чувствовала свое моральное превосходство над слабыми. Она не стремилась заботиться о Егоре, но командовать им уже начала, будто именно ей было предписано спасать Землю от гибели.
Вера скользнула вдоль стены, к двери, заглянула в комнату коменданта.
Ее не было минут пять, а может быть, Егору так показалось – он отвык от времени.
Вера вернулась, пряча в карман куртки маленькую фотокамеру.
– Что они с ним сделали? – спросил он.
– Убили. Я задержалась, я пистолет искала или какое-нибудь оружие. Но не нашла. Может, и не было.
– Или Лядов взял.
– Или Лядов взял. Пошли, они наверняка залезли вовнутрь.
– Куда вовнутрь? – спросил Егор.
– Если бы Лядов хотел просто посетить родные пенаты, он бы не стал нападать на Николаича, правда?
– Конечно же, они ключи взяли.
