Туфли шлепали, даже чмокали по влажной после недавнего дождика мостовой. Это были домашние туфли, без задника, растоптанные, удобные, но совершенно неприспособленные, чтобы ходить в них по мостовой.
Идти долго, жаль, что трамваев нет.
Надо дойти до Московского вокзала, оттуда по Невскому, до Гостиного двора. Удивительно, но Гостиный двор пропал – будто его и не было. На его месте большой пустырь, бывшая помойка.
Доктору повезло. Он шел в отчаянии, думая, что Берия наверняка заметит его отлучку в такой ответственный момент, когда надо гнать работу над вакциной.
И тут он увидел рикшу.
Это был легендарный человек, единственный чудак в своем роде. Он сделал тележку из велосипеда и инвалидной коляски. Кресло спереди, а сзади руль, и педали, и сиденье. Видно, он был чудаком и до того, как попал сюда. У него была длинная седая борода и длинные волосы. Говорили, что он – бывший чемпион по шоссейным гонкам и ему так скучно без велосипеда. Но идти в полицейские ему не хотелось. Он придумал извоз.
Платы за проезд он не брал. Говорил, что закаляется.
Может быть, и закалялся.
Доктор раньше не видел его, но слышал о нем от других.
– Эй, прокачу! – крикнул рикша.
Доктор не сразу сообразил, что это относится к нему. Потом обрадовался. Рикша ждал его на маленькой прибрежной площади перед Александровской лаврой. Как-то доктор заходил туда и удивился тому, что исчезли некоторые надгробия, может быть, их и не было.
У рикши был куда более живой цвет лица, доктор подумал, что надо будет уговорить его, чтобы согласился пройти исследование в Смольном.
Кровь каждого из пациентов таила в себе загадки, нелогичность и удивительные остатки жизни. У каждого – свои.
Рикша был в накидке, в пелерине, что носили до революции студенты и гимназистки – когда-то доктор видел такие в кино. Седые в желтизну космы падали на плечи и на спину, борода была кривая, хотелось сказать: ну подровняй ты ее, в конце концов!
– Садись, устраивайся, – сказал рикша. – Отвезу. Таксу знаешь?
– Нет, не знаю, – сказал Леонид Моисеевич, хлопая себя по бокам, словно под халатом и брюками был кошелек с деньгами.
– Правдивая история из жизни, – сказал рикша. – Пока я еду, рассказывай. Согласен?
– Разумеется, конечно... вы не представились, и я не знаю вашего имени-отчества.
– Рикша. У меня нет имени, и я его не желаю. А ты – доктор. А может, парикмахер?
– Доктор.
– Где же твоя больница?
– В Смольном, – сказал Леонид Моисеевич.
– Ты хочешь сказать, что служишь тому пауку в шляпе?
– Ничего подобного! – Леонид Моисеевич, всегда ожидавший такого вопроса и заранее оскорбленный, поднял острый подбородок. – Я работаю для людей и ради людей.
– А я не спорю с тобой, – сказал рикша. – Садись, в ногах правды нет. Куда поедем?
– На канал Грибоедова, – ответил Леонид Моисеевич. – Вы знаете, где он находится?
– А точнее?
– Точнее, мне надо на Подьяческую. На угол Большой Подьяческой и канала.
– Все ясно, – сказал рикша.
Он нажал на педали, и тележка поехала довольно быстро – только бегом можно угнаться.
Ветер бил доктору в лицо – он давно не испытывал такого ощущения.
– Был дождь, – сказал доктор.
– Еще какой по нашим меркам! – откликнулся рикша. – Я такого не припомню, хоть живу здесь лет сорок, а может, пятьдесят.
– А я раньше жил в Москве. Там тоже дождей не бывает.
– А я бы сказал, что это тревожный знак, – сказал рикша. – Это значит, что дождь, который не мог зародиться здесь, где нет циркуляции воздуха, пришел оттуда, сверху, прорвался. Представь, какой должна быть отдушина? Но до этого были ветры. Ты чувствовал?
– Чувствовал, – сказал доктор.
И вдруг засмеялся.
– Ты чего?
– Представьте себе, – сказал доктор, улыбаясь, – мы с вами разговариваем о погоде. А это значит, что есть погода.
– Точно! – согласился рикша. – А мне и в голову не приходило.
