– Не говори глупостей, Людмила, – сказал доктор.
– Но ему этого хочется.
Доктор пожал плечами, он был не согласен с Люсей, но понимал, что замыслы Берии, как и других сумасшедших диктаторов Чистилища, могут привести к трагедии.
– А теперь, – сказала Чумазилла, – как вы понимаете, нам надо отсюда уходить.
– Почему? – удивился Егор.
– Если здесь замешан Берия, то рикшу могли нарочно подсунуть доктору.
– Чтобы выследить, где мы скрываемся? – догадалась Люся.
– Вот именно. Если ты знаешь какой-нибудь безопасный дом, мы туда перейдем, – сказал Егор.
– Пошли, – сказала Чумазилла.
Егор хотел забрать какие-то книги, но Люся разрешила ему захватить с собой только сумку через плечо, в которую он положил бумаги.
Они быстро спустились по лестнице. Муравьиная дорожка исчезла, словно она им приснилась.
Улица была пуста.
Только в конце ее, где Подьяческая упирается в канал Грибоедова, на мостике, опершись спиной о перила, стоял рикша.
– Это он? – спросила Люся.
– Тот самый, – сказал доктор. – Он ждет меня, чтобы отвезти в Смольный.
– Идите, – сказала Люся доктору. – И уезжайте в свой Смольный. Если нужно, Егорушка сам к вам придет. А вам лучше не знать, куда нас поведет Чумазилла.
– Ну уж это излишняя осторожность!
– Не знаю, – сказала Люся, – но лучше, если этот рикша уйдет.
– Излишней осторожность не бывает, – поддержала Люсю Чумазилла.
Они стояли и смотрели вслед доктору, который, не оборачиваясь, подошел к рикше. Они видели, как рикша сделал несколько шагов навстречу и стал смотреть на Люсю с Егором. Что-то спросил доктора. Тот ответил.
Потом доктор пошел направо, к проспекту Майорова, и рикша последовал за ним. Они скрылись из глаз.
– Давай показывай нам резервный дом, – сказал Егор.
Обратный путь прошел в молчании. Доктору не хотелось подозревать рикшу. Рикша остановил коляску у ворот Смольного. Доктор попросил его к подъезду не приближаться. Он боялся, что кто-то из охраны, а то и сам Лаврентий Павлович увидит, что он возвращается издалека.
– Мне бы как-нибудь в Смольный попасть, – сказал рикша. – Очень хочу посмотреть, где работал Ильич, как он ковал победу рабочему классу.
– Мне вас не провести, – сказал доктор. – Охранники меня совсем не боятся.
Он слез с кресла, с трудом выпрямился.
– Старость – не радость, – сказал Леонид Моисеевич.
Он шарил взглядом по окнам второго этажа, боясь увидеть за окном шляпу и очки Берии.
Но не увидел, потому что Берия отошел за старую пыльную штору, чтобы не попасться ему на глаза.
Берия подождал, пока доктор доберется до подъезда – Леонид Моисеевич семенил, чуть не бежал.
Когда доктор вошел в здание, Берия вызвал из коридора сержанта.
– Одного человека, – сказал он, – отправь в подвал, пускай смотрит, чтобы доктор больше никуда не выходил. А второго человека – к кухонному выходу, чтобы провел ко мне человека по фамилии Кондратенко. Понял? Исполняй.
Берия мелко и напористо принялся ходить по кабинету.
Он был зол, потому что упустил ситуацию из рук и позволил противникам объединиться. Возможно, объединиться. А раз так, то он должен был принять меры и наказать виновных. В этом и состоит задача руководителя.
Но, как Лаврентий Павлович понимал, принять меры было не в его силах.
Он вспомнил старый анекдот:
Скорпион просит лягушку:
– Перевези меня через реку.
– Не перевезу, – отвечает лягушка. – Ты меня укусишь.
– Зачем я буду тебя кусать, если хочу доплыть до того берега живым, я ведь плавать не умею.
Лягушка поверила.
Поплыла.
