Как стая птиц, в пустыне одинокоБелеет форт. За ним — пески, странаНагих бугров. На золоте востокаЧетка и фиолетова она.Рейд солнца ждет. Из черных труб «Марокко»Восходит дым. Зеленая волнаСтальною сажей, блестками полна,Качает мерно, плавно и широко.Вот первый луч. Все окна на бортуЗажглись огнем. Вот пар взлетел — и трубыПризывно заревели в высоту.Подняв весло, гребец оскалил зубы:Как нежно плачет колокол в портуПод этот рев торжественный и грубый!
Горит хрусталь, горит рубин в вине,Звездой дрожит на скатерти в салоне.Последний остров тонет в небосклоне,Где зной и блеск слились в горячем сне.На баке бриз. Там, на носу, на фонеСухих небес, на жуткой крутизне,Сидит ливиец в белом балахоне,Глядит на снег, кипящий в глубине.И влажный шум над этой влажной безднойКлонит в дрему. И острый ржавый нос,Не торопясь, своей броней железнойВ снегу взрезает синий купорос.Сквозь купорос, сквозь радугу от пыли,Струясь, краснеет киноварь на киле.
О счастье мы всегда лишь вспоминаем.А счастье всюду. Может быть, оноВот этот сад осенний за сараемИ чистый воздух, льющийся в окно.В бездонном небе легким белым краемВстает, сияет облако. ДавноСлежу за ним… Мы мало видим, знаем,А счастье только знающим дано.Окно открыто. Пискнула и селаНа подоконник птичка. И от книгУсталый взгляд я отвожу на миг.День вечереет, небо опустело.Гул молотилки слышен на гумне…Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне.
Как в гору, шли мы в зыбь, в слепящий блеск заката.Холмилась и росла лиловая волна.С холма на холм лилось оранжевое злато,И глубь небес была прозрачно-зелена.
