– Руфин явится, когда Нисибис падет, – вновь принялся разрабатывать свою любимую тему Квинт. – И неважно, кого родила Криспина – мальчика или девочку. Главное – Элий должен погибнуть. Но Элий не может погибнуть. Так, во всяком случае, утверждает он сам.
– Что предлагаешь? Ведь ты что-то предлагаешь? – хмуро спросил Рутилий.
Квинт кивнул:
– Я переоденусь монголом, благо их тряпок и оружия у нас достаточно, спущусь по веревке со стены, проберусь через лагерь, и отправлюсь в Антиохию. Я скользок, как угорь, я все могу. Несколько фраз на их языке знаю. Бесшумно снять часового ничего не стоит… – Рутилий поморщился, давая понять, что достоинства Квинта ему известны. – Сообщу Руфину, что Нисибис пал, а Цезарь убит. А ты перестанешь выходить на связь. Как будто Нисибис в самом деле уже принадлежит врагу.
– Не проще ли послать шифрограмму в Антиохию с известием о гибели Цезаря? – спросил Рутилий.
Квинт отрицательно покачал головой:
– Руфин не поверит. Он хитер. Поймет, что мы разгадали его игру и добиваемся помощи. Ему нужно действовать наверняка. Нисибис пал, Цезарь мертв. Только в этом случае император двинется на монголов. А в том, что Нисибис не устоит, он уверен. Срок подходящий. Как для родов… – и Квинт подмигнул Элию.
Элию план Квинта не нравился. Быть может потому, что не мог поверить, что Руфин хочет его смерти.
– Хорошо, – кивнул Рутилий. – Иди. Мы продержимся.
– Как ты объяснишь Руфину, что спасся? – спросил Элий.
– Скажу, что меня приняли за мертвеца.
– Тогда поторопись. Времени у нас очень мало.
Квинт тут же принялся обряжаться. Важен был каждый час. В эту же ночь он и уйдет. Элий зашел к нему в комнату, сел на стул и молча смотрел, как фрументарий собирается в дорогу.
– Когда все кончится, ты должен служить Летиции, – сказал Элий неожиданно. – … Ребенку (он не осмелился сказать – сыну, хотя уверен был, что родится сын). Скажешь – я тебя послал.
– А ты… ты же говорил, что бессмертен… – Квинт опешил. Он верил Элию безоговорочно, кажется, больше, чем Элий верил в себя.
Цезарь прикрыл глаза и несколько мгновений сидел неподвижно.
– Не думал, что осада продлится так долго.
– То есть…
– Что если… У нас с Марцией не было детей, и Вер знал, какое это для меня несчастье… То желание, загаданное Вером… что если… оно исполнится скоро?… Ты понимаешь, о чем я?
Квинт почувствовал, как капли пота скатываются у него по спине.
«А что если…»– крикнул кто-то задушенным голосом.
– Время еще есть, – выдавил Квинт. – Если роды будут в срок. Но Вер мог загадать что-то другое. Так ведь?
Элий попытался улыбнуться. Губы дернулись, но улыбки не вышло.
– Мог. Но думаю, он загадал именно это. А когда желание исполняется, отсроченное наступает неотвратимо. Сколько раз я прикрывался неисполненным желанием, как щитом!
– Во всяком случае, Летиция еще не родила, – прошептал Квинт.
– Тогда поторопись.
– Может… ты со мной? – предложил Квинт, как будто испытуя, а не приглашая удрать.
Элий отрицательно покачал головой. Квинт надел синий чекмень, нахлобучил островерхую шапку на самые глаза.
– Я похож на монгола? – спросил фрументарий.
– Ты похож на проходимца, который вообразил себя образцом добродетели. – Элий обнял Квинта на прощание. – Да хранят тебя боги! Ты проскочишь.
– Не вздумай погибнуть, Цезарь, – шепнул Квинт. – А живого я вытащу тебя отовсюду. Где бы ты ни был.
Перед рассветом в комнатку Элия вошел Рутилий. Не спросясь, зажег лампу. Элий заснул лишь несколько минут назад, и теперь щурился и никак не мог разлепить глаз.
– Полчаса назад неизвестная рация заработала где-то здесь в крепости и послала шифрованное донесение.
– Кому? – обалдело переспросил Элий. – Монголам?
– Ценю юмор. Но при других обстоятельствах. Сообщение ушло в Антиохию. Руфину. У него здесь свой агент. Так что миссия Квинта бесполезна.
– Значит, мы все умрем, – прошептал Элий. – Хотя я наделся предотвратить катастрофу.
– Именно так я и думал. «Хочу спасти мир», – сообщил заяц и засунул голову льву в пасть. Хотел бы я знать, какое отношение это имеет к спасению мира. Но ты останешься жив. Кажется, это ты обещал Квинту. Впрочем… – Трибун внимательно посмотрел на Элия. – Даже боги иногда погибают. А ведь они бессмертны.
– Смерть богов доказывает лишь одно – у смерти нет логики.
– Но боги могли бы прийти к нам на помощь… Говорят, твой друг гладиатор Вер – он бог… Логос.
– Кто говорит?
– Ходят такие слухи.
Элий вспомнил зеленое зарево поутру над горами и нечеловеческий крик, от которого кровь стыла в жилах и со скал срывались камни, и отрицательно покачал головой – новый бог не сможет им помочь.
– Ты можешь найти агента Руфина? – спросил Цезарь.
Рутилий отрицательно покачал головой:
– Любой из моих ребят. Но я никого не хочу подозревать.
Глава XVI
Старые игры Руфина
«Мысль объявить маленькую Руфину наследницей не так и плоха. Если бы нынешнее положение в Империи не было столь опасным. В такие времена не следует менять устоев. Но именно в такие времена все приходит в негодность, даже устои».
«Промедление императора Руфина в Антиохии многим кажется необъяснимым.
«Этот поход добром не кончится», – предрек сенатор Бенит.
Стены дворца, в котором расположился Руфин, были отделаны листовым золотом с чеканными виноградными листьями и гроздьями ягод. Меж золотыми панелями располагались многоцветные мозаики, сверкая яшмой, хризолитом и янтарем. Только в Антиохии можно встретить такую роскошь. Даже Рим не мог похвастаться подобным безумием. Стены из золота!
«Варварам будет, чем поживиться», – думал Руфин злорадно.
Император лежал на спине и разглядывал отделанный золотом кессонный потолок. Криспина зачмокала губами во сне, перевернулась на другой бок и обхватила Руфина за шею.
«Я рожу тебе сына…» – прошептала она.
Во сне и наяву она повторяла эту фразу непрерывно. Иногда Руфину казалось, что она бредит. После родов прошло меньше месяца, а она уже примчалась к нему в Антиохию и заявила, что они должны немедленно зачать нового ребенка. В этот раз это непременно будет мальчик.
Руфин брезгливо сбросил ее руку и поднялся. Император едва успел накинуть шитый золотом тяжелый халат, как дверь приоткрылась и в щель протиснулась голова секретаря.
– Прибыл гонец из Нисибиса.
Секретарь был встревожен. Многие слишком близко принимают к сердцу происходящее в Нисибисе. Да, плохо, что несколько сотен римлян оказались запертыми в этом городишке. Рим не любит терять своих людей. Но кто их просил туда лезть?
«Раз они прислали гонца, дело в самом деле плохо». Руфин прошел в таблин, отделанный так же роскошно, как и спальня. Огромный стол с инкрустацией из золота и слоновой кости украшал
