Тот кивнул в ответ и повел глазами в сторону гвардейца, идущего слева. Теперь надо было дожидаться удобного случая.
Удобный случай вскоре представился. Более хаотичного и равнодушного к войне и военным обязанностям города, чем Антиохия, вообразить трудно. Здесь каждый третий мужчина – кинэд, каждая вторая женщина – проститутка. Обряженные в яркие тряпки или почти без оных, они целый день фланируют по улицам. Огромная толпа бурлит, как море, и в шуме ее прибоя можно услышать все мыслимые наречия земли. Когда толпа окружила Квинта и двух гвардейцев особенно плотно, а рядом оказалась зеркальная витрина, Квинт боднул корпусом идущего слева гвардейца. Тот врезался в стекло и рухнул в роскошное чрево витрины вместе с лавиной осколков. Встать не успел, на него вслед за стеклянным дождем, секущем лицо и руки, бросились охочие до легкой поживы прохожие. Человек в белом рукоятью меча оглушил второго гвардейца, сдернул с его пояса ключи от наручников, схватил Квинта за плечо и увлек в ближайший переулок.
– Привет, Гимп, как ты здесь оказался? – выдохнул Квинт.
– Вступил в армию, хочу получить римское гражданство, – проговорил бывший покровитель Империи, отмыкая наручники.
– За такую службу вряд ли наградят.
– Меня здесь не было. И тебе советую исчезнуть из Антиохии.
– Надо помочь Элию. Запустить какую-нибудь потрясающую дезинформацию. Или… Еще не знаю как…
– Тогда думай быстрее, а я удаляюсь, пока не явились вигилы.
Квинт огляделся. Неподалеку сверкала настоящим золотом вывеска таверны.
– Зайдем, посидим и поговорим, – предложил Квинт. – Сообща что-нибудь придумаем.
– Тут собираются лишь кинэды. Меня к ним не тянет.
– Тогда поищи место получше.
– Здесь?… – С сомнением покачал головой Гимп.
Стоявший на перекрестке статуя Приапа указывала огромным фаллосом на очередную таверну.
Квинт решил не искать больше, и они вошли внутрь. Гимп заказал по бокалу крепкого вина, и фрументарии заняли место в уголке. Сидящие у входа красотки в «стеклянных» платьях уставились на них совершенно одинаковыми миндалевидными глазами.
– Милашки, – заметил Гимп.
– Мне не до них, – прошипел фрументарий. – И откуда так много народу в Антиохии?
– Игры.
– Какие игры? Игр в это время нет. Флоралии отшумели, а праздник Фортуны не скоро.
– Руфин назначил. Вместо тех, что отменили в прошлом году. Войска Руфина не уйдут, пока не закончатся игры. Перед военным походом всегда устраиваются гладиаторские бои.
– Зачем, ведь желания не исполняются.
– Чтобы воины привыкли к виду крови.
– Что? Какая кровь?
Гимп наклонился к самому уху Квинта:
– Ходят слухи, что оружие будет боевым. Будут сражаться гении, приговоренные к смерти.
– Бред.
– Правда. Все только об этом и говорят. Будет – не будет. Позволит сенат – не позволит. И как посмотрит на это Большой Совет.
– Теперь я понимаю, почему все забыли про Нисибис. Кровавая потеха ожидается под боком. Никому нет дела до того, что где-то далеко льется кровь, и тысячи людей обречены на смерть. И среди этих тысяч – Цезарь, наследник Империи. Мне казалось, римляне его любили. Так откуда такое равнодушие?
Гимп нахмурился.
– Не знаю. Я и сам теряюсь в догадках.
– Ты же бывший гений! Ты должен все знать! Кто мог представить такое! Вместо того, чтобы двинуться на помощь Нисибису, римляне сидят в Антиохии в ожидании игр, чтобы поглазеть на гладиаторов, которые больше не исполняют желаний!
Обе красотки завлекательно улыбались и посылали гостям воздушные поцелуи, которые, увы, оставались без ответа.
– Все точно спятили, – вздохнул Квинт. – Люди в Нисибисе ожидали штурма города и сожалели о том, что не могу сделать ставки на гладиаторов. А эта свихнувшаяся репортерша Роксана Флакк писала книгу, которая сгорит вместе с ней в осажденном городе.
– Роксана Флакк? – переспросил Гимп. – Я слышал это имя. Ты знаешь о личных соглядатаях императора?
– Конечно. Они подчиняются лично Руфину. Числятся охранниками. Их имена, кроме императора, известны только префекту претория.
– Так вот, Роксана Флакк – один из тайных агентов императора.
– Что?! – Квинт вцепился руками в край столика. – Ах, дрянь… Так вот кто меня выдал! И как ты узнал?
– Мне поведал это бывший гений Тибура. Как видишь, от гениев иногда есть польза даже сейчас.
Квинт пришел в ярость. Как он ошибся! Он доверял этой девке! Не просто доверял – он к ней благоволил! Нет, не благоволил. Он ее любил! Вот и проглядел, осел!
– Мы должны купить армейскую рацию, – сказал наконец Квинт. – Можно достать?
– В Антиохии все можно купить. Вопрос лишь цены. У тебя есть тысяч пять?
– У меня нет ни асса. Но ты за меня заплатишь.
Вер разлепил глаза, но ничего не увидел. Серые и красные полосы перемежались друг с другом. Было жарко – кожей Вер чувствовал прикосновение солнечных лучей, но внутри него лежал кусок льда, смешанного с кровью. И во рту тоже – кровь и лед. Наверно, смерть такова на вкус.
– Пить, – прошептал Вер.
И почувствовал, как влага стекает по губам. Стекает, но не попадает в рот.
– Кто здесь? – Он беспомощно моргал, по-прежнему ничего не видя.
– Я с тобой, мой мальчик, – узнал он голос Юнии Вер.
– Мама…
Он почувствовал прикосновение ее пальцев. Настоящих пальцев. Человеческих. Она обрела плоть, чтобы ухаживать за сыном, как другие обрели материальную оболочку, чтобы сражаться.
– Ты упал с коня, я подобрала тебя и перевезла в Антиохию, подальше от битв и сражений.
Он понял, что лежит на кровати в саду – над головой шумели деревья. Веру показалось, что он слышит журчанье воды в фонтане.
– А где этот жирный? Где Пегас?
– Он привез тебя сюда, и я его отпустила. Он ускакал на Геликон [101] . Сказал, что хочет напиться студеной воды из священного источника. А я думаю, что он соскучился по виршам своих подопечных поэтов.
– Я жив?
– Конечно – ты же бессмертен.
– Почему же тогда я ничего не вижу?
– Ты ранен, мой мальчик. Боги иногда слепнут.
– Значит, я проиграл, – прошептал Юний Вер. – И прошу, не называй меня богом. Я – не бог. Я слаб и беспомощен, я человек!
Он проиграл, и теперь монголы уничтожат Нисибис. И уже никто не сможет этому помешать. Элий погибнет… неужели погибнет? Вер загадал для него такое хорошее желание… оно не может исполниться после смерти Элия. Это невозможно… Элий, ты должен спастись… Ты просто не представляешь, как ты нужен. Еще немного побудь со мной на земле. Просто побудь где-то за сотни и тысячи миль отсюда. И оттого, что ты живешь, мир будет совершенно иным. Некоторым людям это под силу. В этом они бывают схожи с богами.
Элий не мог заснуть – ходил по улицам, несколько раз останавливался напротив
