Около уничтоженных машин можно было различить несколько темных фигур. Кое-кто из фальшивых петрийских наемников уже выбрался из укрытия.
– Флакк! – окликнул Марк трибуна по внутренней связи.
Тишина. Неужели погиб?!
– Сергей! – опять никакого ответа.
Корвин рванулся назад к яме. Сергей был там, внизу, и отлично видел приятеля. Даже сделал ему знак рукой: мол, здесь, не волнуйся. Марк вновь крикнул – никакого ответа. Тогда Корвин постучал себя по гермошлему. Сергей кивнул в ответ: он тоже понял, что связь отключилась. Похоже, эти ребята с планетолетов вслед за плазменными снарядами выкинули несколько глушилок, и теперь лацийцы не слышат друг друга. А уж о том, чтобы связаться с кем-нибудь в Сердце Петры или на космодроме, и речи быть не может.
Сергей выбрался из ямины. Постепенно около сожженных вездеходов собирались остальные “петрийские наемники”. Марк различил фигуру Флакка. Даже в скафандре трибуна можно было узнать без труда. Рядом с Флакком возвышался “лейтенант Вин”. Но он не снимал происходящего: его камера не подавала признаков жизни. Флакк повернулся к Корвину и показал три пальца. Значит, трое погибли.
Что делать? Куда теперь? Они оказались одни посреди пустынного сектора, вдали от ближайшего купола, без связи. Все дополнительные запасы кислорода, пищевых таблеток и воды сгорели в вездеходах. Дойти пешком в скафандрах до Черной дыры им не хватит ни воздуха, ни сил. Надо искать какое-то другое решение.
Марк присел на корточки и в свете догорающего вездехода принялся чертить на песке план. Вот они, вот их три изувеченных машины, а вот – пятнадцатая база, заброшенный форт. Идти туда даже в скафандрах с грузом – всего пять или шесть часов. Во всяком случае, есть надежда, что они попадут в форт прежде чем начнется дневная жара. Тогда как до Черной дыры им придется тащиться несколько суток, и значит – никак не дойти пешком.
Флакк понимающе кивнул. И написал на песке подобранным камнем одном слово:
“Кто?”
“Мой дед”, – отвечал Корвин.
Его дед законсервировал базу после подписания мирного договора. Марк знал код, с помощью которого они проникнут внутрь. Там можно укрыться и переждать несколько суток, посовещаться и решить, что делать. К тому же на базе есть мощная установка связи – такую не заглушишь. Они сообщат на космодром о нападении и вызовут помощь. Они даже смогут говорить с Лацием. Если установка еще работает. Но военные системы делаются с трехкратным, а порой и семикратным запасом прочности. Есть надежда, что и полвека спустя база окажется вполне пригодной для жизни.
Всю ночь они шли, не останавливаясь. Внутри скафандры обогревались, работала подача питьевой воды, можно было забросить в рот пару пищевых таблеток из специального устройства. Но общаться друг с другом приходилось знаками: переговорные устройства умерли и не желали оживать. Похоже, их враги заблокировали связь во всем секторе. Но почему-то не стали уничтожать Корвина и его спутников. Что было нужно нападавшим, кто они такие – тут можно только теряться в догадках. На ум приходило лишь одно имя: Фабий. Наследник сенатора, чье сватовство так дерзко отвергла Лери. Он здесь, на Петре, в бессрочной ссылке. Не сцену ли его страшной мести Марк наблюдает сейчас, онемев и оглохнув посреди петрийской пустыни? Может быть, Фабию доставит удовольствие, если его враг Корвин сдохнет в мучениях?
Все запасы и тяжелое оружие сгинуло вместе с сожженными вездеходами, воды и воздуха оставалось не более чем на сутки. За это время им просто не добраться до ближайшего купольного города. Значит, вся надежда – на заброшенный форт. Отряд двигался беспрепятственно: их никто не преследовал и не сопровождал. Они тупо брели по пустыне в ночи, расходуя энергию скафандров на обогрев и освещение, боясь потерять друг друга и сбиться с пути. Авангард и арьергард держали оружие наготове, но никто не делал даже попытки напасть.
Наконец, когда звезда Фидес показалась над горизонтом, и выхоложенная за ночь пустыня начала быстро отогреваться, они увидели форт.
Бетонная серая коробка на фоне серого песка. Форт появился неожиданно, каменным призраком выполз из скал. За миг до этого все видели только нагромождение камней, и вдруг возникли бетонные стены. Когда-то здесь рвались снаряды, огненные фонтаны поднимались к красноватому небу. С тех пор сохранились эти многочисленные ямы вокруг, в которых так удобно селиться потолочникам. Красноватый песок скользил по оплавленной, превратившейся в зеленое и черное стекло поверхности. За серым квадратом форта возвышались черные стойки разрушенного генератора. Одно время планировали создать на Петре магнитное поле, генерировать атмосферу и терраформировать планету. Но как раз после войны с Колесницей от этих планов отказались.
Марк почти бегом – насколько позволял скафандр – устремился к двери. Если ему не удастся проникнуть внутрь, все погибнут. Надежда, что пешком Корвин и его друзья вырвутся из зоны радиомолчания, была призрачной.
Форт походил на бетонный короб. Двери были заблокированы, окна – наглухо закрыты, ни усиков антенн, ни камер наблюдений, ничего. Странно, но песка к порогу двери нанесло не слишком много. Корвин отыскал рядом с входной дверью металлическую коробку, прикрывающую кодовый замок (он помнил, как дед надевал ее и заливал герметиком, чтобы предохранить конструкцию от попадания песка). Срезал герметик молекулярным резаком. Замок выглядел почти как новенький. Патриций набрал код, который когда-то ввел его дед. Сначала ничего не происходило. Совсем ничего. Потом с выступов над дверью посыпался нанесенный туда за долгие годы песок, наружу высунулись конусы датчиков и, наконец, начали разъезжаться створки шлюзовых дверей. База готова была принять беглецов. Марк шагнул внутрь.
Несмотря на полную герметичность форта, внутри повсюду толстым слоем лежал песок. Уж неведомо как он сюда просочился. Давление, если верить приборам скафандра, равнялось наружному. Состав разреженных газов внутри тоже ничем не отличался от непригодной для дыхания атмосферы Петры. Корвин прошел в командный блок – прямиком к огромному металлическому ящику системы управления в центре бункера. Сверху металлический параллелепипед был накрыт тентом потолочника. За пятьдесят лет кожа ничуть не испортилась. Корвин помнил, как дед набрасывал этот импровизированный чехол на систему управления, перед тем как покинуть базу. Теперь Марк стащил полотнище, отбросил в угол и поднял металлическую герметичную крышку. Мертвые панели тускло поблескивали в свете фонарика.
Корвин коснулся правого нижнего угла панели, и она ожила. Весело вспыхнули огоньки. Мигнули. Похоже, работает. Марк набрал нужный код и ввел в текстовом режиме приказ:
“Подготовка системы к работе с живым персоналом”.
Тут же полностью включилась система управления, замигали лампочки, засветились радостно панели. Заработал где-то под полом генератор (Марк не слышал его шума, но понял, что система работает, когда внутри помещения струи подаваемого компрессорами воздуха начали гнать по полу поземку из красного песка). Азот и кислород система закачивала из внешней атмосферы, и, доводя до пригодного для дыхания состава и нужной температуры, подавала внутрь помещений.
Все лацийцы уже вошли в форт, шлюз закрылся. Теперь неизвестно, сколько отряду придется провести здесь. Возможно, не так уж и долго: в форте, как помнил Марк, должен быть вездеход, запас кислорода, воды и пищевых таблеток. Задерживаться в бункере Корвин не собирался.
Внутренние помещения выглядели достаточно аскетически. Условия жизни были весьма скромными: блок командования, две казармы для персонала (то есть два пустых бетонных куба), санблок и складские отсеки.
Корвин обошел командный блок. Система связи и управления в центре, несколько составленных друг на друга пластиковых стульев и какое-то подобие дивана, обитого кожей потолочника.
Все ждали, когда давление достигнет нормы, чтобы, наконец, снять с себя надоевшие скафандры.
Что с кислородом? Что с запасами воды? – мучил каждого вопрос. И насколько пригодна в новых условиях – все-таки столько лет прошло – система связи? Наконец давление достигло нормы, и Корвин снял гермошлем. Сергей тут же последовал его примеру.
– М-да, помещение без особых удобств, – заметил китежанин. – Но довольно тепло, спать можно без скафандров. А где наш бравый трибун?
