единственным законным правителем Марса. Я…
Но докончить монолог Рику не дали: мужчина отступил на шаг и со всей силы ударил пленника ниже пояса. Рик сложился пополам, ловя ртом воздух.
— Развяжите его, опустите в яму, — теперь уже без всяких эмоций сказал мужчина, — и проявите к нему милосердие и доброту.
Глава восемнадцатая
Слегка запыхавшийся от чрезмерного проявления доброты Шани Рик сидел на дне воронки и пытался перевести дух. Сверху на него глядели сотни людей, плотной стеной окруживших край ямы. Это очень напоминало зоопарк, в котором он побывал еще мальчишкой во время одной из остановок на Венере: там в глубокой яме с водой сидели какие-то гигантские рептилии, а публика с интересом взирала на них сверху.
Здесь, как и наверху, было очень тепло и влажно.
И вновь над храмом нависла тишина. Толпа Шани походила на хищника, затаившегося в засаде, злобного, терпеливого и выжидающего.
Жара стояла тяжелая, удушливая, как в субтропиках. В довершение к этому воздух в храме был неподвижный, затхлый и почему-то пропахший потом. Но к запаху пота примешивалась еще какая-то вонь, очень знакомая. Что это? Точно. Жирный, терпкий запах чернозема, обильно удобренного органикой. Этот запах совершенно не сочетался с марсианской природой, с разреженным сухим воздухом и каменистым грунтом. В естественных условиях на Марсе росли только кактусы да колючки, наподобие земного саксаула.
И вдруг всю эту вонь перебил новый запах…
Этот аромат убивал все грубые запахи, поднимался и парил над ними, — так скрипка вдруг нежно вступает на фоне низкой мелодии контрабасов и виолончелей, подчеркивая их грубость и неказистость. Сначала аромат был очень слабым, он просто щекотал нервы… Он сулил небесное блаженство, которое невозможно даже представить. И в этом предчувствии удовольствия не было ничего грубого, извращенного… Казалось, сами ангелы спустились на землю и обмахивают Рика своими крыльями, с которых, как искры бенгальского огня, разлетается благодать.
Алые занавеси на нишах висели неподвижно, никто оттуда не появлялся, и Рик продолжал сидеть на виду у публики в гордом одиночестве. Тишина в храме становилась все более напряженной и тревожной, она явно говорила, что все ждут чего-то особенного, чего-то жуткого и захватывающего. Рик со злостью сжал зубы и посмотрел наверх: все лица, как одно, выражали предвкушение. Марсиане на краю воронки смотрели не мигая, нервно и сглатывая накопившуюся во рту слюну: они ждали захватывающего развлечения. И Рик мог дать голову на отсечение, что они знали, чего ждут. Всем своим видом они давали понять, что предстоящее не является для них новинкой.
Время ползло медленно и вытягивало из Рика все жилы. Он сидел, не зная, что предпринять, и терялся в догадках. У него снова задергалась правая щека. Он встал и сделал круг по дну воронки, потом вернулся на середину и неторопливо, чтобы зрители решили, что он ничего не боится и вполне спокоен, достал пачку сигарет. После этого он так же не торопясь похлопал себя по карманам в поисках спичек, закурил и погасил спичку струей дыма.
Впечатление, которое он произвел этим на зрителей, превзошло все его ожидания. Дело в том, что на Марсе не росло ничего похожего на табак. Да такого и не могло быть в силу особенностей местных почв и климата. Курение на Марсе появилось вместе с землянами, как в свое время оно возникло в Европе вместе с первыми путешественниками, вернувшимися из Америки. Для городов, которые часто общались с землянами или «астро», оно уже стало привычным явлением, но здесь, на периферии, потрясло очевидцев. По краю воронки волной прокатилось оживление и толпа издала звук, соединяющий в себе удивление и страх.
Некоторые из марсиан зашлись в приступе кашля. Табачный дым поднимался во влажном воздухе и вызывал спазмы в непривычных к нему глотках. Некоторые из стоявших наверху даже покинули свои места, решив, видимо, что предстоящее зрелище не стоит таких мук. Заметив это, Рик криво ухмыльнулся и усилил свою импровизированную «газовую атаку». Сделал он это скорее из хулиганских побуждений, нежели преследуя какую-то определенную цель. Ему просто нравилось, что даже в положении узника он может насолить своим недругам.
Неожиданно по залу прокатилось громкое восклицание, выражавшее то ли удивление, то ли восторг, и все внимание снова обратилось в воронку, как на сцену завлекательного театра. Но к сигарете это уже не имело ни малейшего отношения.
Рик обернулся и увидел Майо. Девушка стояла совсем близко от него, очевидно, она только что вышла из-за одной из портьер. На ней, как и в момент их первой встречи, был зеленый рабочий комбинезон Компании. Только теперь он был изрядно потрепан. На лице засохли потеки крови и пота, смешанных с грязью. Она смотрела на Рика, и этот взгляд перевернул ему всю душу. Казалась, что ее душа пытается дотянуться до него через этот взгляд… и громко взывает к нему о помощи.
Губы Рика раскрылись в беззвучном крике. Сначала он остолбенел от этого зрелища, затем сделал робкий, неуверенный шаг в сторону девушки, затем еще один, а потом бросился к ней со всех ног. Он протянул к девушке забинтованные руки и почувствовал, как по его щекам покатились слезы. Неожиданно для самого себя он громко, по-детски, всхлипнул.
— Я люблю тебя, Рик, — нежно прошептала Майо и вдруг совершенно неожиданно скрылась за портьерой.
С неистовым криком «Майо!» Рик бросился за ней вслед, одним движением сорвал занавес, и его собственный крик ударил ему в лицо, отразившись от каменной стены. Ниша была пуста.
Он ожесточенно бил кулаками в каменную стену.
— Майо! — во всю силу легких кричал он.
Но в ответ он услышал оглушительный хохот, который грянул сверху и был похож на отрывистый лай стаи голодных гиен.
Рик вернулся на середину зала, присел на корточки и, рыча по-звериному, прищурясь, оглядел толпу. Но даже прищуренные веки не могли спрятать огонь безумия, блеснувший в его взоре. Так вот какого зрелища с таким нетерпением ждало это отродье! Так вот в каком спектакле ему, Рику, отведена главная роль!
А душа Рика продолжала стенать: «Майо! Майо! Как ты здесь оказалась? Куда ты делась? Почему спряталась от меня?»
Рик заметил, что края колодца начали двоиться и колебаться. Проклятая влажная жара отупляла разум, отяжеляла голову. А еще этот дурманящий аромат…
«Возьми себя в руки, Ричард Укхардт! —вдруг услышал он собственный голос. — Собери в кулак волю! Не поддавайся! Ты поддашься им и будешь выглядеть полным дураком! А ведь твоя тень должна накрыть Марс! Покажи им, каков настоящий правитель Марса!»
Рик стоял посреди воронки и раскачивался, как моряк на палубе, чтобы удержать равновесие. Но он этого даже не замечал. Его голова была свинцовой, мысли еле шевелились. — И вдруг, к своему великому удивлению, он обнаружил, что между пальцев все еще торчит дымящаяся сигарета. Когда он устремился к Майо или к ее фантому, он инстинктивно отбросил окурок, но тот, застряв в бинтах, так и остался у него в руке. Он не выпал, даже когда Рик бил кулаками по каменной стене. Рик вспомнил о «газовой атаке» и сделал глубокую затяжку". В этой атмосфере табак действовал как-то странно, хотя было непонятно: то ли он прочищал одурманенные мозги, то ли, наоборот, добавлял дурмана. Во всяком случае, он перебивал приторный аромат и, видимо, ослаблял его действие.
То ли краем глаза, то ли каким-то особым чувством Рик уловил новое движение на дне воронки. Он резко обернулся и увидел, что у второго занавеса стоит на цыпочках Кира, расправив свои перламутровые крылья. Ее огромные глаза сияли необыкновенным светом, а на губах играла очаровательная улыбка. В руках Кира держала пропавший Обруч Власти. Зрители-марсиане наверху издали тонкий пронзительный вой, как воют двигатели на предельном форсаже, но у марсиан это был обычный вопль ненависти. Этот вой отдался резонансом в грудной клетке у Рика, и защемило сердце. Внезапно Обруч Власти в руках Киры начал расти и превращаться в шар. Вот уже за ним не видно и самой Киры. Вот он уже больше ямы, в которой сидит Рик. Вот он стал размером с целую планету, с Марс. Нет, это и есть сам Марс!
И тут внезапно зазвучал громкий и торжественный голос Киры. Этот голос заглушал все остальные звуки, становился осязаемым и щекотал уши. Голос говорил:
