Британские офицеры «из джентльменов» считались более выносливыми и надежными. Слуга не может больше идти, а хозяин — может. Объяснять это явление можно и большей ответственностью, и лучшей подготовкой… но полное впечатление, что стоят за этими различиями еще и факторы биологического отбора. Веками тот, кто «не тянул» определенных нагрузок, в джентльмены не попадал. А если в семье рождался ребенок без нужного количества энергии, он джентльменом не оставался.
Подтвердить или опровергнуть мое предположение можно только путем специальных исследований. А какие тут исследования, если даже сравнивать размеры черепов разных расовых групп считается глубоко неприличным.
Если же исследования проводятся, они дают, как правило, более чем любопытные результаты.
Савельев считает, что количество связей между нейронами мозга людей разных расовых и этнических групп может колебаться от 10 до 10 тысяч. Масса мозга, «ответственная» за абстрактное мышление, может различаться в 5 раз.[131]
Великий лингвист, нобелевский лауреат Наум Хомски полагает, что человек имеет наследственную программу логического мышления и языка. Ребенок в младенчестве заучивает и комбинирует звуки по наследственной инстинктивной программе.
Впрочем, инстинктивные программы — совершенно особая тема.
Специалисты по инстинктивным программам, этологи, почти не работают с людьми. На русском языке есть только одна популярная книга на эту тему.[132]
Нет исследований, и самое сложное существо в мироздании — человек остается еще и самым загадочным существом.
Инстинктивные программы часто считают неким «наследством», которое досталось нам от животных предков. Но позвольте! Род Homo существует уже по крайней мере полтора миллиона лет. Сменилось по меньше мере 75 тысяч поколений. Неужели за это время не возникли никакие инстинктивные программы, свойственные именно человеку?
Они и возникли… Приведу только один пример. Широкий таз женщины делает ее «медленнее» мужчин. Кобылы и жеребцы на ипподроме бегут вместе. Стада копытных убегают от хищников, не создавая прикрытия самкам: в этом и нет необходимости. Но очень может статься, даже читая эти строки, мой читатель (независимо от пола) ощутит некое беспокойство. Как же так?! Ведь у человека инстинктивные программы другие. Если возникает опасность, мы стремимся прикрыть от нее женщину. Крик «Беги!». И если дама не торопится, это вызывает не восхищение ее храбростью, а гнев. Ведь она бегает медленнее, а дети без мамы долго беспомощны. Как и во многих других случаях, за рыцарством стоят очень простые и очевидные вещи.
Существуют и инстинктивные программы, связанные с хозяйственной деятельностью, с образом жизни. Понаблюдаем, как дети 3–4—5 лет играют в «домик». Мальчики бегают вокруг и строят, а девочки быстро начинают делать что-то внутри этого домика.
Или вот такой факт: среди археологов самые сильные специалисты по керамике — женщины. Мужчины-археологи прекрасно понимают ценность керамики как источника, но, видимо, относятся к керамике все же иначе… И строят свою профессиональную карьеру не на изучении керамики.
Популяции человека тысячелетиями жили в разных ландшафтах. Последствия этого заметны очень и очень хорошо. В том числе и потому, что ландшафт и ведение хозяйства, образ жизни в нем отбирает людей с определенными биологическими особенностями. И закрепляет эти особенности.
Все исследователи отмечают, что жители Восточной Азии отличаются маниакальным трудолюбием, невероятно старательны и кропотливы. К тому же они очень большие конформисты и всегда предпочитают гармонию спорам и конфликтам. Они очень уважают стариков и почитают начальство.
Эти качества сформировали в них не сами по себе природные особенности Восточной Азии. Их сформировал образ жизни и характер труда китайцев, вьетнамцев и корейцев.
Поливное земледелие требует просто маниакально кропотливого, упертого, постоянного труда. Надо отводить воду из реки, и она впадает в поле… Из этого поля она вытекает, чтобы попасть на второе… До восьми полей насчитывается в традиционном китайском земледелии — каждое дальше от реки, в каждое попадает вода, уже побывавшая на другом поле. Чем дальше поле от реки, тем более тонкая взвесь ила осаждается на нем. Самые урожайные поля — шестое, седьмое и восьмое.
Двести лет нужно, чтобы эти поля «заработали» и стали приносить громадные урожаи. Труд восьми, если не десяти поколений. А уничтожить плоды этого труда может один человек за несколько часов: достаточно мотыгой забросать магистральный канал, и все в порядке! Труд десяти поколений погиб, надо начинать все сначала.
В III веке по Р.Х., во время одной из гражданских войн, население Китая за три года сократилось с 70 млн человек до 17 млн. Мало кого убили, большая часть людей умерла от голода: враждующие стороны уничтожали системы орошения на территории «противника». Не стало самых урожайных полей… А население уже выросло с расчетом на этот урожай.
Урок оказался впрок, китайцы хорошо его усвоили. Сколько поколений сменилось с тех пор, за 17 веков? 55–85. Столько поколений отбиралось на трудолюбие, аккуратность послушание, общественную дисциплину. И мы хотим, чтобы эти качества не стали у китайцев генетическими?!
Русские в XIX веке часто считали набеги горцев Кавказа результатом их бедности. Способом жить за счет других, более богатых обществ. Согласимся: от невероятного богатства эта система не возникла бы.
Но быстро выяснилось: дело вовсе не только в экономике, и не только в культурной отсталости горцев. Набеговая система возникала веками как реакция на проблемы горского общества — нет слов. Но, сложившись, набеговая система сформировала совершенно определенный тип общества и определенный человеческий типаж.
Необходимость участвовать в вечной войне всех против всех отсеивала в жизнь людей невероятно агрессивных, крайне жестоких, очень равнодушных и к собственным страданиям, и к страданиям других людей. На протяжении веков и поколений самым выигрышным способом вести себя была готовность к военным действиям, к бою в любой решительно момент. Самому лично — против истинного или надуманного «обидчика», силами своей семьи — против других семей, в составе отряда своего рода или племени — против других родов и племен.
Для европейца, вообще для человека старой земледельческой культуры тот, кто отвечает ударом кинжала или выстрелом на сказанное невпопад слово, — в лучшем случае инфантильный, антиобщественный тип. Тот, кто мстит убийствами за обиду трехсотлетней давности или похищает коня и понравившееся ему оружие просто потому, что «не может удержаться», должен рассматриваться как смертельно опасный безумец. Но для горцев многие поколения проявление агрессивности, неуживчивости, неустойчивого настроения, непредсказуемого поведения, готовности драться с кем угодно при любом перевесе сил, рисковать жизнью даже из-за пустякового каприза были так же важны, как для земледельца из теплой долины — трудолюбие, аккуратность, доброжелательность к другим людям, любовь к животным и растениям.
Не проявляя этих качеств, горский подросток вызывал у окружающих сомнения в том, что он правильно развивается, а юноша — в своей приспособленности к жизни. Набег был не только доходным экономическим мероприятием, но и важным общественным институтом, формой подготовки к жизни и проверки нового поколения.
Только приняв участие в набеге, юноша, и в собственных глазах, и с точки зрения соплеменников, из «совсем большого мальчика» превращался в члена сообщества взрослых мужчин, потенциального жениха и хозяина в доме.
Набег был проверкой личных качеств и совсем взрослых горцев, подтверждением их общественного статуса. Во все века и у всех народов обязанностью взрослого мужчины было кормить семью. В набеговой же системе умение воевать, набегать на чужую землю и возвращаться, грабить поверженного врага, похищать и продавать рабов было ценнейшими качествами хозяина — ничуть не меньшими, чем в обществе земледельцев было умение быть сельским хозяином, а в современном обществе — умение выполнять квалифицированную работу.
Отказавшись участвовать в набеге, юноша не только рисковал обвинением в трусости, в отсутствии
