Но прежде всего Воскобойников похоронил бойцов. Вместе с Керьялайненом они перенесли тела в глубокую рытвину под двумя сросшимися соснами, укрыли лапником и стали забрасывать землей. Немец молча курил, глядя на медленную холодную речную воду, потом поднялся и стал помогать.
– Табличку вешать не буду, – сказал Воскобойников, выравнивая землю на могиле. – Сосны приметные, место...
– Это место вы вряд ли найдете в следующий раз, – перебил его немец. – Потому и хоронить их, в сущности, не стоило. Но если вам угодно...
– Мне угодно, – отрезал комиссар. – Мне – угодно.
Перед уходом он постоял немного, оглянулся на мусорный холм, еще недавно бывший домом мудрого старика. И в который раз Воскобойникову показалось, что в дальних зарослях что-то шевельнулось, донесся тихий злой смех...
– Вот блядь, – сказал комиссар, покачав головой, и поспешил за немцем и Керьялайненом, удалившимися уже шагов на сорок.
22
– Его зовут Вальден. Хеермани Вальден, школьный учитель. Деревенька севернее Кемиярви. Вот карта.
Воскобойников сунул в руку немца пакет. Он не думал, чем это отольется – передача секретных сведений потенциальному врагу. Не хотел думать об этом.
– Стой! – крикнул Айнцигер финну, который размеренно, словно танк, пер вперед.
Тот сделал еще пару шагов и боком завалился в глубокий снег.
– Что с вами, комиссар? – озабоченно спросил немец и едва успел придержать осевшего в снег Воскобойникова. Пакет выпал из разжавшихся пальцев, и его тут же подхватил ветер, но Айнцигер успел придавить пакет автоматом.
– Похоже, я спекся... – просипел Воскобойников. – Не могу идти. Не могу. Сказал бы – добейте, но не могу, сил нету... И не хочу. Кино это...
Над головами шумел ветер, снег метался в разные стороны, бил в лицо, царапал глотку снопами ледяных кристаллов, мешая дышать. Они шли уже четвертый день, по морозу и метели, плутали в чаще, а в довершение Воскобойников провалился в болото. Одежду кое-как высушили над костром, но с тех пор комиссар так и не смог согреться – трясся и дрожал, холод шел изнутри, от самого сердца, которое, казалось, гнало по венам и артериям ледяную взвесь, а не теплую человеческую кровь.
– Метров двести, – сказал немец. – Нужно пройти всего метров двести, и устроим привал, там, в овраге. Укроемся от ветра, перекусим...
– Я не могу... Н-не могу... – Бормотание Воскобойникова перекрывал вой метели, и Айнцигеру пришлось наклониться совсем низко.
– Хлебните. – Немец поднес к губам комиссара фляжку, в которой плескались остатки дедова самогона.
Воскобойников сделал пару глотков – холодный самогон провалился по пищеводу в желудок, словно ледяные кубики. Теплее не стало, но комиссар нашел в себе силы улыбнуться и прошептал:
– Рано мы из дому рванули... Надо было еще прихватить.
– Давай, давай, комиссар. Сейчас костер разведем, тушенку разогреем. Керьялайнен! Помогите!
Финн заворочался, попытался встать, пополз назад, к обер-лейтенанту. Вдвоем они дотащили почти утратившего сознание Воскобойникова до оврага и бессильно скатились по склону. Некоторое время Айнцигер лежал, раскинув руки, и смотрел в снежную круговерть, стараясь разглядеть сквозь нее звезды. Потом перекатился на живот и посмотрел на фосфоресцирующий диск компаса – всё так, они шли правильно, Час, два, максимум три – и появится та самая деревенька, о которой оберштурмфюрер знал и без Воскобойникова, это была одна из его целей. Карта была в принципе не нужна. А вот имя Ларца... Хеермани Вальден, школьный учитель. Очень, очень умно.
Керьялайнен ухитрился развести огонь, но слабенького пламени едва хватило на то, чтобы тушенка в банке оттаяла. Есть пришлось уже в темноте; вначале Айнцигер накормил комиссара, пожертвовав ему еще пару глотков самогона. Воскобойников послушно жевал и глотал, пока не сказал:
– Не могу больше. Спасибо.
– Поспите с полчасика. Осталось совсем немного, – сказал ему Айнцигер.
– Господин офицер, – неожиданно обратился Керьялайнен. – Может быть, я не стану вам более нужен, когда мы доберемся до нужного места, господин офицер?
– Что ты имеешь в виду?
– Вы отпустите меня, господин офицер?
– Ты задаешь опасные вопросы, финн. Если ты станешь нам не нужен, мы можем расстаться по- разному.
– Для того я и спрашиваю заранее, господин офицер. Что я должен сделать, чтобы вы отпустили меня живым?
– Послушай, финн... – Немец замялся. – Я ничего не стану обещать, но беспокоиться тебе рано. Если вздумаешь удрать...
– Я не буду удирать, господин офицер, – печально сказал Керьялайнен. – Вы убили того человека, что жил на хуторе, господин офицер?
– Да. И кончай задавать вопросы, финн. Сейчас мы отдохнем и пойдем дальше. Мы должны добраться до утра.
