Русский встал бодрым и свежим, когда было уже светло.
С аппетитом позавтракав, он велел заложить ландо, сказал, что уезжает часа на два по делам, позвал Владислава и просил быть особенно внимательным к Жермене.
У мужика глаза были заплаканы и лицо осунулось. Дворецкий плакал всю ночь, считая себя виноватым в предстоящей дуэли.
Князь утешал его с бесконечной добротой и на прощание пожал руку как равному.
Увидав, что секунданты стоят у его подъезда, Мишель пошел навстречу, предложил сесть с ним в ландо, так, словно им предстояла прогулка в Булонский лес[51].
Поехали медленно, впереди было достаточно времени, чтобы не опоздать.
– А как Жермена? – спросил Морис.
– Она ничего не подозревает. Кстати, вот мое завещание, вы с Сержем его исполните в случае моей смерти.
– Принимаю конверт со всем, что в нем содержится, но с надеждой вернуть его тебе нераспечатанным.
– Почему нет с нами врача? – заметил Серж.
– Доктор Перрье должен быть на месте встречи одновременно с нами, – отвечал Морис.
Без четверти три они подошли к постоянно полуоткрытой калитке двора пустующего богатого особняка сэра Ричарда Уоллеса; в эту калитку часто входят маленькие группы мужчин, одетых в черные костюмы, чтобы обменяться ударами шпаг или пистолетными выстрелами. Привратник пускает их за умеренную плату во двор, окруженный высокими стенами, где они могут свободно убивать друг друга, не опасаясь досадного вмешательства полиции, всегда готовой сорвать мзду с нарушителей закона.
Друзья приехали первыми. Вслед за ними в экипаже, запряженном взмыленной лошадью, примчался доктор Перрье и потом явился Ги де Мальтаверн со своими секундантами и своим доктором.
Сторож проводил восьмерых на укромную площадку, посыпанную песком, здесь Ги в прошлом году убил молодого человека – наследника знатной и богатой семьи.
Сторож, бывший сержант гвардии с медалями за службу, глазами знатока смотрел на поединки, испытывая истинное наслаждение, когда видел, как один из дерущихся ловким ударом шпаги повергает противника на песок. Отставной сержант видел Ги на поединках уже раза три и подумал, что противнику его туго придется с таким бойцом.
Секунданты поручили бывшему гвардейцу нести на место дуэли оружие князя и барона, и тот, гордо подняв голову, исполнил ответственное дело. Затем он вынул шпаги из ножен и держал их попарно под правой и под левой рукой как человек, хорошо знакомый с дуэльными правилами.
Морис и Франкорвиль разыграли в орел или решку, кому руководить схваткой. Жребий выпал на Мориса.
Кинули жребий во второй раз: кому выбирать оружие. Досталось Франкорвилю. Следовательно, соперники должны были драться на шпагах Мальтаверна. Это давало ему большое преимущество, ибо таким образом барон получал оружие, с которым его рука свыклась.
Пока шли приготовления к дуэли, Ги де Мальтаверн и Мишель Березов спокойно курили. Первый – гаванскую сигару, второй, как всегда, – русскую папироску.
Оба держались совершенно спокойно, так, как будто бы их не касалась предстоящая драма.
Вандоль сравнил длину шпаг, и, поскольку они оказались совершенно одинаковой длины, Морис был готов отдать Мишелю свою, а Франкорвиль свою барону.
Соперники сбросили верхнюю одежду и собирались принять оружие, но тут вмешался доктор Перрье. Он открыл пузырек с карболовой кислотой.
– Минуточку, господа, подождите, пожалуйста, – сказал он секундантам. – Разрешите мне продезинфицировать оружие.
Доктор смочил карболкой пучок корпии[52] и тщательно протер им лезвия.
– Теперь они обеззаражены, и раны, нанесенные ими, будут чистыми и скорее заживут.
Тогда вот Мишель и Ги почувствовали волнение, которое испытывают все готовящиеся к сражению, даже самые храбрые.
Морис развел соперников на должное расстояние и, быстро отойдя в сторону, скомандовал:
– Начинайте, господа!
ГЛАВА 25
А в кабачке Лишамора развертывалась другая драма.
Андреа, не ожидавшая, что Бобино встанет на защиту девочек, и, видя, что завязывается поножовщина, старалась заставить своего ухажера, красавчика Альфреда, не подчиниться команде Бамбоша. Она крикнула, подбежав к группе, где стояли Бобино, Моген и девочки:
– Альфред, не вмешивайся не в свое дело! Выпусти девочек! Слышишь, что я говорю!
Брадесанду заколебался, но взбешенный Бамбош злобно потрясал оружием и кричал:
– Шеф скрутит тебя в веревочку… слушайся… черт тебя подери! А с тобой, Рыжая, будут другие счеты… отойди, а то я тебя пырну!
Моген был безоружен, Бобино подал ему пистолет князя, сказав:
– Стреляйте, только если положение станет безнадежным. Тут шесть зарядов, они могут нас спасти.
Бобино – с черкесским кинжалом у пояса – держался спокойно, как будто ему предстояла забавная игра. Он сказал Андреа:
– Вам угрожают, мадам, идите сюда, к нам.
– Мадам, пожалуйста, наши друзья вас защитят, ведь правда, Жан? – звала и Берта.
Вне себя от злости Андреа кричала:
– Благодарю вас, мои милые, но я не боюсь этой падали! У вас оружие… Ударьте по ним смело! Я тоже буду действовать!
Она схватила бутылку и бросила в лицо Бамбоша. Тот увернулся, посудина разбилась о стену. Полетели вторая, третья литровки; одна ударила Бамбошу в руку, выбив нож. Бобино, великодушный до наивности, видя противника беспомощным, спрятал свой кинжал в ножны и сказал:
– Знаешь, парень, не дури, пропусти нас, и чтобы без подвоха, а то я тебя сломаю как спичку! А вы, папаша Моген, глядите в оба и первому, кто полезет к нам, размозжите башку.
Брадесанду, увидав у рыбака револьвер, пробормотал:
– Ножичек – куда ни шло, но пистолетик – это похуже…
– Смелей, Брадесанду!.. Смелей, Лишамор, и ты, мамаша Башю… действуйте!.. – подзадоривал Бамбош.
Он, уверенный в своей силе, ловкости и умении драться, приготовился к страшному бою ногами. Наклониться, чтобы поднять нож, он боялся, зная, что может получить башмаком в морду.
Подготовка к схватке завершалась. Лишамор вооружился вилами, Башю – резаком, Андреа – опять бутылкой. Парни явно собирались обойтись без ножей.
Бобино – среднего роста, худощавый, с тонкими чертами лица и маленькими усиками, выглядел восемнадцатилетним юнцом. Но руки и ноги его казались стальными, плечи были широки, бедра узки. Необычайно подвижный и горячий он был одновременно и очень сильным – мог свободно нести груз в пятьсот фунтов.
Бамбош, более коренастый, казался крепче его, был очень уверен в своей мощи и ловкости; он отличался жестокостью, для него убить человека было все равно, что раздавить жука.
Драка между такими противниками обещала стать беспощадной.
Начал ее Бобино, зная, что первый удар всегда сильно действует на противника, дает ему почувствовать, с кем имеет дело.
Крепким точным движением он саданул Бамбоша ногой в бок. Тот взвыл, но тотчас оправился и весомо ответил; Бобино парировал.
Удар следовал за ударом. Бамбош норовил использовать какой-нибудь предательский воровской прием, такой, что сразу калечит противника или убивает его.
Но Бобино в это утро был ловок как бес, упреждал все хитрости и сам жестоко разил противника, чьи
