– Так ты ей сказал…
– Что я, идиот? – искренне изумился Кацуба. – Взял я с собой одного авантажного мэна в полной форме, он-то главную скрипку и играл, Джеймсом Бондом прикидывался, а мы с тобой для нее как были штатскими, так и остались. Все в ажуре, еще успеешь пообщаться… Ладно, как тебе последние события?
– А рыжая нам гнала туфту?
– Вот это вряд ли, – серьезно сказал Кацуба. – Многого от нее можно ждать, но улик никогда не фальсифицировала, не замечено за ней такого… Что там с твоим Дмитрием?
– Пуля в затылок, – сказал Мазур. – Как подполковник и говорил. Возможно, конечно, что стреляли из его собственного «Макарова», у него был в руке «Макар»… Только сдается мне, что сработали бесшумкой. Начни у него кто-то отнимать пистолет, я услышал бы, подошел-то совсем близко. Но там все было тихо, потом раздался выстрел, а он, должно быть, успел нажать на курок, держал пушку в руке…
– Не факт, что это его пушка, – подумав, заключил Кацуба. – Ты же при нем не видел пушки? Допрежь?
– Не видел.
– То-то.
– У меня сумасшедшая идея, – сказал Мазур. – Полное впечатление, будто нас кто-то оберегает. На свой лад. Тот, что натолкал в номера микрофонов. Не понравилось ему, что вокруг нас начали крутиться ребятки этого Димы, вот и отреагировал…
– А от Сережи нас тоже оберегали?
– Сережа в эту версию не вписывается, – признал Мазур. – Ну, я просто рассуждаю вслух, не мое дело – версии выдвигать, не особенно и учен…
– Что-то в этом есть, конечно, – сказал Кацуба. – Не понравилось кому-то, что наша информация начнет уходить на сторону… В виде версии – вполне приемлемо. Хуже другое – никаких концов, за которые можно мотать клубочек, я пока не вижу…
Когда они подошли совсем близко к величественному крыльцу гостиницы, навстречу по широким ступенькам проворно скатился Шишкодремов:
– Нептун приперся.
– Убитых нет? – спокойно спросил Кацуба.
– Ни убитых, ни агрессии. Заявился один-одинешенек и повел Светку в ресторан, в виде моральной компенсации. Я суетиться не стал – пусть себе воркуют под бездарный гром оркестра… Правильно?
– Совершенно, – сказал Кацуба. – Пусть воркуют. А ты, золото мое, срочно взмывай поутру на крыло, сам знаешь, что следует форсировать…
– Что стряслось?
– А ничего, – лениво сказал Кацуба. – Три жмура образовались, только-то и делов…
Глава тринадцатая
Чьи бездны горьки…
– Все, в общем, было довольно пристойно, – сказала Света, выпуская дым в приоткрытый иллюминатор. – Открываю дверь – стоит, громила, даже парочку цветов в грабке мусолит. Предложил в ресторан, я пошла. Попили, поплясали, поболтали. Потом, конечно, начал со страшной силой набиваться ко мне в номер, кофейку попить, но я категорически отказалась, с целью набития себе цены, так, позволила порасстегивать да полапать. Ушел не без горького разочарования, но обещал сегодня вечером опять в кабак сводить. Я, понятно, не отказалась.
– А впечатления от общения? – спросил Кацуба.
– Мысль у него растекалась по двум направлениям, – прилежно доложила Света. – Во-первых, чертовски интересовался, что мы из себя представляем, кто за нами стоит, чего от нас вообще ждать. Хочет поговорить с тобой, но предварительно старается меня расколоть – хоть и видел меня в деле, все равно с чисто мужской самоуверенностью считает самым слабым и болтливым звенышком в цепочке. Я его ювелирненько наводила на мысль, что вся наша теплая компания как раз те, за кого себя выдаем. Просто резкие мы все до предела, восточным единоборствам учены согласно столичной моде, а лишних неприятностей не хотим – потому и не стали в милицию бежать. Пушки, в принципе, готовы и вернуть, сесть за стол переговоров…
– Поверил? В то, что мы – штатский народ?
– Я бы сказала – почти. Не светоч интеллекта, знаешь ли, но и не дурак, этакий справный крестьянский мужик себе на уме. Но поскольку сидит здесь почти безвылазно, это не могло не наложить отпечатка на кругозор – провинция-с, что ни говори. Определенная сиволапость присутствует. Но это не глупость или недостаток житейской сметки, а следствие некоторой оторванности от цивилизации. Ум, вообще-то, острый. В очкастеньких ученых, отчего-то поголовно обучившихся боевым искусствам, верит плохо. Пытался меня выспрашивать, не выполняем ли мы чей-то заказ.
– Заказ на предмет чего?
– Вот и я то же самое моментально спросила. Тут он стал ужасно загадочным. Однако намекал: если у нас в самом деле есть выход на серьезных денежных людей, можем договориться. Впечатление… – она старательно поискала слова. – Впечатление такое, что он сидит на какой-то серьезной и выгодной проблеме, своими силами справиться не может и с тысячей предосторожностей пытается найти компаньонов. Ты взял самую выгодную линию поведения как оказалось. Оценил наш Нептун твое поведение – морды им легонько набил, пушки забрал, но издеваться не стал, а это, по мнению моего нового друга, свидетельствует не просто о силе, а еще и должной серьезности…
– Удивительно точно он меня определил, – осклабился Кацуба. – Я такой…
– И вдобавок – нюанс, – сказала Света. – Нас старательно пасли. Сели на хвост уже в ресторане, парочка несуетливых, опытных ребят. Ничего не берусь решать окончательно, но не удивлюсь, если окажется, что хвост за Нептуном приволокся.
– Так… А второй пункт?
– Ну, это гораздо примитивнее, – прищурилась Света. – У него ко мне неудержимый мужской интерес. Дефицит тут на красивых и ярких баб, сам понимаешь. Правда, не рассчитываю, что он, едва слезши с меня, тут же начнет растроганно выдавать свои роковые тайны…
– Но попробовать-то его подвести к этому состоянию можно?
Света уставилась на него со столь обольстительно-блядской улыбкой, что сидевший рядом Мазур, движимый той же неисповедимо мужской логикой, почувствовал в хаотической смеси и желание, и ревность, и неприязнь.
– Попробовать подвести можно всякого, герр штурмбаннфюрер, – промурлыкала она. – Как учат наши теоретики, и правильно учат, мужик после сорока начинает трахаться с особым ожесточением не ради приятности самого процесса, а оттого, что рвется самому себе доказать, какой он молодец… У тебя еще остались «таблеточки истины»?
– Я и флакон-то не распечатывал, – оживился Кацуба.
– Технически, конечно, накормить его «эликсиром истины» несложно, – деловито сказала Света. – Но тут начинаются нюансы и вариации. У меня в номере я его по вполне понятным причинам колоть не могу. На его хате – чревато. Таблеточки вызывают неудержимую тягу к откровенности, но всех прочих качеств не подавляют. Что, если он, разоткровенничавшись, пожалеет о своей несдержанности и решит меня срочно задавить? Я, конечно, отобьюся, но вся игра полетит насмарку…
– Хату попробую организовать, – подумав, сказал Кацуба. – А что, если его напоить «эликсиром» еще в кабаке? Не смотрится излишним авантюризмом?
– По-моему, нет, – уверенно сказала Света.
– Тогда делаем так, – что-то явно решив, сказал Кацуба. – Завтра шваркнешь ему химию в бокал еще в кабаке. Хата будет. Шишок с напарником встанут на подхвате. Потом Шишка я пущу за вашими хвостами, если опять объявятся. Больше всего во всей этой веселой истории меня угнетает отсутствие языка, с которым можно всласть поговорить о тайнах и странностях… Иногда тянет меня даже… – он задумчиво глянул в выходивший на бак иллюминатор, задержал взгляд на стоявшей у борта Даше. – Нет, здесь последствия перевешивают выгоду… Словом, план кампании готов, извольте выполнять.
– Пушку бы, – пробурчал Шишкодремов.
– Мандраж?
