В рубке сидели Кацуба со Степаном Ильичом, как ни в чем не бывало посасывавшим трубочку.
– Они и вас пытали, Володя? – участливо спросил старпом. – Нагрянули неожиданно, перевернули все вверх дном… ну, это я несколько фигурально выразился, признаться. Ведут себя довольно корректно, но обшаривают все, куда только могут добраться…
Последние слова определенно несли двойной смысл – судя по тому, как понимающе осклабился Кацуба.
– А что ищут? – спросил Мазур, присаживаясь.
– Не соизволили объяснить, – развел руками Степан Ильич. – Известное дело, господа – власть предержащая… Капитан их до сих пор сопровождает в разысканиях. Не приказать ли чайку?
– Пожалуй, – кивнул Кацуба. – О! Нашу очаровательную сыскаршу тормознули. Или сыскариху? Никак не придумаю, как произвести женский род для этой профессии…
Мазур посмотрел в иллюминатор. Действительно, у трапа что-то энергично доказывала часовому Даша, а рядом топтался Гоша Котельников – его «уазик» стоял неподалеку. Она показала свое удостоверение – часовой не пустил. Вновь засвистал, как Соловей-разбойник. И вновь по трапу спустился долговязый капитан Величко.
На сей раз обошлось без тягомотных бесед – не прошло и минуты, как Даша появилась в рубке, сняла вязаную шапочку, встряхнула головой, расправив великолепные волосы:
– Что за веселье, господа хорошие?
– Скучно им тут, – сказал Кацуба. – На нас тренируются. А может, какой-то гад насплетничал, что у нас контрабанда в трюме…
Она не ответила на улыбку. Протянула:
– Что-то редеют ваши ряды с ненормальной быстротой…
– Перебедуем, – мгновенно подобравшись и согнав улыбку с лица, ответил Кацуба.
– А вы слышали, что в гостинице объявился еще один труп?
– Представления не имею, – изумился Кацуба. – Кто?
– Некий Осетров Илья Михайлович, из четыреста пятнадцатого номера. В анкете приезжающего обозначен туманно – юрисконсульт. Прописка московская.
– Первый раз слышу, – сказал Кацуба.
– Утонул в ванне, сердце, должно быть, прихватило, вот и захлебнулся… А про пожар тоже не слышали? Нет?
– Мы так рано ушли из гостиницы…
Она резко развернулась к нему:
– Интересно, почему вы решили, что пожар был именно в гостинице?
– Вы же мне не дали закончить, – с обаятельной улыбкой сказал Кацуба. – Слишком рано ушли из гостиницы, уехали в порт, потому и не представляем, что там еще в городе стряслось…
– Изящно, – признала она.
– Ну, мы же тоже не лаптем в лоб стукнутые…
– Верю, – согласилась она. – А слышали бы вы, как энергично выражается о вас капитан Жечкин…
– Милейший человек, – сказал Кацуба.
– Ага. Руки у него чешутся взяться за вас со всем рвением.
– А не коротки ли руки? – небрежно бросил Кацуба.
– Только бы вам не заиграться… Посмотрите, вы, по-моему, попали на зубок прессе…
Мазур повернулся к иллюминатору. Машин у трапа прибавлялось – теперь там появился еще и старый желтый автобусик с какой-то эмблемой на боку. Эту эмблему Мазур уже видел где-то… ага, заставка местной телекомпании.
Часовой угрюмо шуганул новоприбывших. Они отошли подальше и принялись за работу – женщина в длинном сером пальто принялась что-то проникновенно вещать в микрофон под прицелом направленной на нее камеры, еще двое просто стояли, пялясь по сторонам, у обоих висели на шее фотоаппараты.
– Местное телевидение, – пояснила Даша. – А остальные – газетчики. Один из Шантарска, второй из Москвы. Остальные еще не подтянулись, но если даже не появятся, непременно придут по вашу душу в городе. Вы становитесь здесь чертовски популярны…
По палубе вереницей прошли пограничники, стали сходить на берег. Вошел капитан – невозмутимый, уверенный, – развел руками:
– Извините, пришлось принимать гостей…
– Отделались?
– Помилуйте, что у нас можно найти…
– Вот и прекрасно, – сказал Кацуба. – Пошлите кого-нибудь побыстрее убрать трап, пока эти архаровцы не полезли на борт…
– Я уже распорядился.
Действительно, появились два матроса и в авральном темпе принялись убирать трап – к великому разочарованию журналистов, и в самом деле решивших было идти на абордаж.
– Инструкции прежние? – спросил капитан.
– Отходим, – кивнул Кацуба.
Глава семнадцатая
Морская кадриль
Мазур задумчиво смотрел на щит с приспособлениями, на казенном языке именовавшимися «спасательными средствами». Он уже давно уяснил, что на «Морской звезде» во всем стремились если не достичь идеала, то максимально приблизиться к нему. Не оплошали и здесь – вместо банальных спасательных кругов щит был украшен несколькими рядами больших прямоугольных пакетов. Не самое последнее достижение технической мысли, но одно из новейших – попав в воду, такой пакет автоматически раскрывается, превратившись в герметичный комбинезон, тот мгновенно надувается, стоит влезть в него и нажать нужную кнопочку. И качайся себе на волнах, сложив белы рученьки, ожидая спасения. Идиллию портит одно: если поблизости не окажется корабля, можешь бултыхаться в море до второго пришествия, точнее говоря, до тех пор, пока не помрешь от голода и жажды – пакет с НЗ, прикрепленный к поясу, вмещает сущий мизер…
– Тащатся, голубчики, – без особого раздражения сказал Кацуба.
Мазур нехотя глянул за корму. Кабельтовых в семи по-прежнему назойливо маячил малый сторожевой корабль под новомодным пограничным флагом: зеленым, с синим Андреевским крестом, обведенным белой каймой.
– Интересно, чего они хотят добиться? – пожал он плечами.
– А хрен их знает, – сказал Кацуба. – Рвение проявляют. Обидно им ничего не делать, надо полагать… Во-он! Зайчик блеснул. В бинокль таращатся, декаденты… От безнадежности.
– А мы-то чем лучше? – угрюмо бросил Мазур.
– То есть?
– Мы вообще сделали что-нибудь путное? Только потеряли, считай, половину группы.
– Намекаешь, что командир из меня хреновый?
– Да брось ты, – сказал Мазур. – Я в таких делах не большой специалист и потому не могу судить, что хорошо, а что совсем бездарно. Просто… Результата не вижу.
– Ну конечно, – хмыкнул Кацуба. – Вам, водоплавающим, проще – выскочили на берег, подпалили там что-нибудь с шумом и всем набором звуковых эффектов – вот тебе и результат… Приходи, кума, любоваться. Завидую… Ладно, не ной. Будет тебе, похоже, результат. В самом скором времени. Сейчас начнется маленький спектакль с драматическими поворотами…
– А конкретнее?
– Конкретнее – будешь стоять и не дергаться. И вмешиваться только в том случае, если твердо уверен, что выиграешь. Пошли.
В ходовой рубке капитана не оказалось. Степан Ильич стоял над картой, временами попыхивая трубочкой, матрос держал курс, а Котельников попросту маялся от безделья, прохаживаясь по периметру, вдоль стен. Старпом, не поднимая головы от карты, сказал Кацубе:
– Объясните Гоше, что в море свистеть не стоит. Примета скверная.
