капитан-лейтенантом. Вахтенный у трапа щеголял в полной форме, лихо заломленной бескозырке и с автоматом на плече. Собственно, все внешние перемены этим и должны были исчерпаться.
На «Достоевском» не прошел незамеченным «ряд волшебных изменений» – пара дюжин зевак наблюдала с кормы, щелкая фотоаппаратами. Притворившись, что они тут люди совершенно посторонние, Мазур и Кацуба с независимым видом направились к четырехэтажному зданию, откуда портовики еще пытались чем-то управлять.
– Ты тут поскучай, а я постараюсь быстренько обернуться, – сказал Кацуба и взбежал по выщербленным ступенькам.
Мазур остался скучать. Море немного волновалось, но по соответствующей шкале это равнялось одному баллу, не более. Небо оставалось ясным, корабли стояли у пирса, словно полузабытые слоники, приносившие якобы счастье, – как ни смотри, справа налево или слева направо. «Федор Достоевский», красивый и белоснежный, «Морская звезда», никак не способная с ним тягаться, но все же не напоминавшая угольную баржу, и безымянный пограничный сторожевик под номером двести семнадцать. На нем тоже заинтересовались творящимися с «Морской звездой» метаморфозами – двое моряков в куртках с меховыми воротниками и низко нахлобученных фуражках вышли на палубу, обогнули пулемет на турели и, остановившись на носу, задумчиво созерцали как полощется на прохладном северном ветру белый флаг с Андреевским крестом.
Мазур подозрительно покосился на остановившегося совсем рядом детину, по облику и повадкам классического нового русского. И не сразу опознал Пашу, – в джинсовом жилете поверх элегантного свитера, затемненных очках, при каком-то немыслимо ярком шарфе.
Паша как ни в чем не бывало поднялся по ступенькам, достал сигарету:
– Дай прикурить. Это я не ради конспирации – и в самом деле зажигалку забыл в старых джинсах. Ничего, в буфете куплю… Майор где?
– Там где-то, – Мазур ткнул большим пальцем за спину. – Звонит. Тебе бы еще сотовый телефончик…
– Э, нет, это уже перебор…
– Внедрился, судя по виду?
– Ага. Сунул там одному лакею достаточное число бумажек – и моментально отыскалась каютка. Не высший сорт, ну да мне не приемы там устраивать… Ага! Глянь-ка!
У трапа «Достоевского» остановился белый японский микроавтобусик, и оттуда вылезла теплая компания – Джен со своим напарником и Даша Шевчук, все с внушавшими уважение импортными спортивными сумками. С раскованно-светским видом поднялись по трапу.
– Интересно, – сказал Паша. – Зачем трем человекам четыре каюты? Рыжая определенно насчет четырех старалась… Ладно, раз такое дело, взойду-ка я тоже на борт… Скажешь майору. Бай!
И вразвалочку побрел к «Достоевскому», оглядывая его с таким видом, словно раздумывал, не купить ли супруге в подарок к восьмому марта именно этот кораблик.
Появился Кацуба.
– Ну, на Шипке все спокойно?
– Ага, – оглянувшись, сказал Мазур. – Паша только что появлялся. Закрепился на борту, сунул кому-то денежки, и обустроили его мгновенно.
– Ну вот, а жеманился…
– И конкуренты нагрянули. Даша со штатниками. Уже на корабле.
– Только трое?
– Я только троих видел. Никого с ними больше не было.
– А кают заказывали четыре…
– Да, Паша тоже удивлялся… Ну?
– А что там «ну»? – протянул Кацуба. – Хорошая новость – контора, судя во всему, на месте и продолжает функционировать. Плохая новость – у дежурного никаких инструкций персонально для нас. Не станешь же открытым текстом требовать, чтобы отыскал Глагола, по этой линии все равно серьезных разговоров вести нельзя. Я доложил, конечно, наши новости – несколько метафорично, ну, да умные люди поймут, пленочку прослушав…
– Диспозиция? – спросил Мазур.
– Какая может быть диспозиция в такой ситуации? Поступаем строго по уставу: выполняем все отданные допрежь приказы до поступления новых… Поскольку мы еще кое-что недовыполнили, надо приступать. Конкретнее – будем обследовать «Ладогу».
– А нахрен? – тоскливо вопросил в пространство Мазур.
– Мой друг, прекрасно понимаю обуревающие вас сомнения. Я и сам плохо верю, что на «Ладоге» обнаружится нечто интересное. Но приказ у нас был недвусмысленный: обследовать все три корабля. При том, что возможностей для нормальной работы в городе у нас в одночасье не стало, выбор небогат… А люди мы военные. Ничего, не журись. Я тут поразмыслил и пришел к выводу, что ничегошеньки мы не запороли и нигде не напортачили. Делали в этих условиях все, что могли. Выяснили все, что могли. А с тебя вообще спрос невелик: тебе говорили погружаться, и ты исправно делал «бульк», как то глюкало из анекдота…
Однако он был угрюм, и Мазур прекрасно понимал, что гнетет майора: доказать, будто ты сделал все, что мог, иногда бывает чертовски тяжело, начальство сплошь и рядом склонно считать, что оно тебя отправило на задание не затем, чтобы ты педантично и четко выполнял приказы, а для того, чтобы ты совершал чудеса, желательно в немеренном количестве. Хотя прямо этого и не говорится, большинство начальственных резолюций на рапортах, равно как и разносов, сводится к сей нехитрой истине: отчего вы, такие-сякие, совершили мало чудес?
– Слушай, – сказал он осторожно. – Коли уж теперь кораблю ведено выступать в своем подлинном обличье… Может, всеми наличными силами высадить десант на тот островок? Смотришь, и найдем что-то интересное…
–
Глава двадцать пятая
Тяжелая артиллерия
Он поднял воротник и направился к кораблю. Мазур немного замешкался, выбрасывая окурок в урну, – и первым заметил далеко слева, у ворот, некое оживление. Остановился, присмотрелся и окликнул майора:
– Не по нашу ли душу?
Кацуба остановился, взглянул туда, куда указывал Мазур. От ворот, успевших уже закрыться, надвигались ало-синие вспышки мигалки, чрезвычайно похожей на милицейскую.
– Ходу, – не мешкая, распорядился майор. – Если что, лучше уж сидеть на корабле, он сейчас – территория воинской части со всеми вытекающими отсюда последствиями…
Они взлетели на борт – вахтенный торопливо посторонился, заняли удобную позицию и принялись наблюдать. Вскоре к ним присоединился Степан Ильич с неизменной трубочкой.
Впереди катила милицейская «восьмерка», она-то и мигала вспышками, следом горделиво плыла черная «Волга» мэра, а замыкали кавалькаду темно-синий автобусик «Газель» и два японских микроавтобуса, белый и перламутрово-серый.
«Восьмерка» проехала немного дальше, но автомобиль мэра остановился как раз напротив трапа «Морской звезды». За ним притормозили фургончики, выдерживая интервал. Враз распахнулись все дверцы, повалил народ. Мазур мгновенно узнал нескольких репортеров – правда, народу с камерами прибавилось, среди них были и незнакомые.
Из «Газели» вылезли субъекты, не обремененные атрибутами журналистики, – в хороших пальто, при
