дискутировали:
– Танька, будь человеком, сгоняй за пузырем!
– Семен Климентьевич, второй месяц пошел...
– Тс! Еще по сто грамм – и бросаю! Видишь, мужик лошадь вот-вот купит, его уважить надо...
– Да шли бы вы...
– Танюха, ты неправа... Ну дай я тебя хоть поглажу платонически, это ж никак невозможно, чтобы такие ножки никто не гладил...
Послышалась возня, звук смачной оплеухи, а вслед за тем валькирия Таня громко, интеллигентным тоном, где-то даже светским, объяснила господину Задурееву, куда ему следует отправляться, и к которой матери. Кратко, непечатно, но убедительно.
Задуреев вернулся, усиленно растирая щеку и угрюмо ворча.
– А не выручить ли вас, Семен Климентьевич? – спросил Мазур, сноровисто извлекая полусотенную. – Я ж все понимаю, не зверь...
– Мужик! – возопил Задуреев. – Ты золотой мужик! Посиди тут, никуда не уходи, а я вернусь махом... и лошадь тебе продам...
Качаясь и кренясь, но все же держась вертикально, он быстро направился к выходу, зажав денежку в кулаке. Мазур понял, что вроде бы обрел моральное право тут находиться и далее. Он достал сигареты, присел к столу на шаткий обшарпанный стул и принялся разглядывать фотографии, притворяясь, будто скучает. Заглянула Таня, но ничего ему не сказала – очевидно, он выдержал некий экзамен на завсегдатая – только печально вздохнула:
– Опять под капельницу класть придется...
Мазур ханжески уставился в потолок. Она еще печальнее вздохнула, ушла в зал. Там, судя по шагам и голосам, наконец-то появились покупатели – а потому Мазур обнаглел настолько, что схватил всю пачку фотографий и быстренько ее перетасовал.
Большинство незнакомы... но вот снова – Номер Второй... а это, несомненно, Номер Первый, тоже живехонький, тоже довольный жизнью, со стопочкой в руке, в компании Задуреева... Интересно, ах как интересно... Это все-таки след... или нет?
Воровато оглянувшись, он придвинул к себе телефон и быстренько настучал номер.
Положительно, ему сегодня везло, и несказанно! Нужный человек оказался на месте, его быстренько позвали, и Мазур, тщательно подбирая слова, смог кое о чем договориться.
Повесив трубку, он ощутил столь острое желание немедленно оглушить себя спиртным, что едва не потянулся за остатками водки в бутылке – но все же передумал. Нет уж, ни капли пока что... Нужно еще подумать, как оторваться от вполне возможных хвостов, как сделать так, чтобы встреча прошла незамеченной...
Та дверь, на которой снаружи висела запрещавшая вход посторонним табличка, энергично распахнулась. Пожилая дама в строгом темном костюме, удостоив Мазура лишь мимолетного взгляда, прошла в зал с уверенностью человека, безусловно имеющего право вламываться таким вот образом в служебные помещения.
Мазур едва успел завершить движение руки, прятавшей во внутренний карман пиджака одну из фотографий, ту, где был заснят живехонький Номер Второй. Благо в россыпи имелась еще одна такая же. Судя по царящей здесь свободе нравов, точнее говоря, откровенному бардаку, вряд ли кто-то заметит вообще...
Он прислушался: валькирия Танечка в зале явственно произнесла:
– Вам, Анна Всеволодовна, звонили... – и добавила еще что-то, потише.
«Черт, надо было раньше догадаться, – подумал Мазур. – Задним числом соображая, приходится признать, что в этой суровой пожилой даме есть немало сходства с его превосходительством адмиралом Нечаевым: линия подбородка, глаза, еще что-то, неуловимое. Стоит согласиться также, что старшая сестричка, сиречь Анна свет Всеволодовна, выглядит гораздо более решительной и упрямой, чем ее младший братец, помянутый адмирал. Вот только в столичные адмиралы выбился именно братец, а дама осталась во глубине сибирских руд, хотя, если верить физиономистам, следовало бы наоборот. Ну, что поделать, женщин-адмиралов у нас пока что нет, и слава богу...»
Вскоре пожилая дама прошествовала в обратном направлении, на сей раз не уделив Мазуру внимания вовсе. Едва за ней закрылась дверь, он схватил мобильник, быстренько набрал номер и, едва Котовский откликнулся после второго сигнала, прошептал:
– Котовский, давай в темпе туда, где меня оставил! В магазин! И восемьсот баксов прихвати! Усек?
– До копеечки, – кратко сказал Котовский.
Мазур отключил телефон, поднялся, поправил галстук и вышел вслед за дамой.
Он отыскал ее в том самом кабинетике, что поначалу был заперт. Стоило ему деликатненько сунуть нос внутрь, дама насквозь неприязненным тоном отрезала:
– Здесь не магазин!
Судя по всему, ей частенько приходилось общаться с клиентами г-на Задуреева, и у нее выработался условный рефлекс...
– Анна Всеволодовна, простите великодушно, но я как раз к вам, – сказал Мазур. – Фамилия моя Мазур...
Нельзя сказать, что после этих слов Анна В. волшебным образом обернулась из бабы-яги доброй феей или хотя бы милой сказочной старушенцией из тех, что и накормят Ивана-дурака, и напоят, и спать уложат – но все же глаза ее прокурорские самую чуточку потеплели. Однако тон оставался, как выражались польские предки Мазуров, «шорстким»:
– Ах, вот как... Садитесь. Может быть, объясните наконец, что все эти сюрпризы означают? Света мне звонила сегодня...
Усилием воли Мазур заставил себя не удивиться. Впрочем... Ну разумеется, логично было бы ожидать, что
– А, ну да... – сказал он как мог равнодушнее. – Она вам хоть что-нибудь объяснила?
– Представьте себе, нет, – язвительно отрезала Анна В. – Протрещала скороговоркой по своему обыкновению, что у нее все прекрасно, что она обязательно появится, как только выберет время – а все остальное вы как раз и расскажете... Так что я слушаю.
Сокрушенно разведя руками, он принялся излагать заготовленную легенду – как во время их путешествия в вагоне обнаружился симпатичный молодой блондин, этакий роковой обольститель, как ветреная девушка Света сначала подолгу простаивала с ним в тамбуре, где они покуривали и зубоскалили, потом она стала надолго задерживаться в купе означенного блондина – сначала на часок-другой, а там и на ночь; как, наконец, на шантарском перроне Света открытым текстом заявила Мазуру, что намерена сначала погостить у своего нового друга, а уж потом, когда выдастся подходящее время, заключит в объятия любящую тетушку...
– Ну, что бы вы делали на моем месте? – развел он руками еще раз, добиваясь высшего накала сокрушенности. – Хватать за шиворот и силой оттаскивать от этого Ромео? Ей не шестнадцать годиков, в конце-то концов, взрослая женщина... Пришлось откланяться...
– И ни телефона, ни адреса, конечно, не оставила?
– Конечно, – удрученно сказал Мазур. – Вы не переживайте, парень вполне приличный, по-моему...
– По-вашему, – фыркнула пожилая леди. – Знаю я вашу пресловутую мужскую солидарность... Но вы, кажется, правы – не за шиворот же оттаскивать... Узнаю Светочку. В своем милом репертуаре. Она вам не рассказывала, отчего развелась с мужем?
– Случая не выпало, – пожал плечами Мазур.
– Из-за подобных романтических приключений, – сухо сообщила Анна В.
«Крепко же ты любишь родную племяшку, – подумал Мазур. – Коли уж столь щедро делишься подробностями ее интимной жизни с первым, по сути, встречным...»
Пожилая леди долго что-то ворчала насчет ветра в голове, пагубного влияния западной масс-культуры и общего упадка нравов, глядя на Мазура с таким видом, словно это он самый и устроил упадок нравов на всей территории от Финского залива до Чукотки. И заключила:
