быть, и правда изучал?
– Честное слово, не знаю пока, – сказал Данил. – И это все?.
– А вам мало?! – возмутилась Оксана. – Лично мне и этого хватило с лихвой. Как вспомню…
– Вот почему боялись микрофончиков…
– Климов приучил. Там, в Гракове, в особнячке, он первым делом обходил комнаты с какой-то штучкой… Пригодились уроки. У вас, надеюсь, ничего такого?
– Можете быть спокойны, – усмехнулся Данил. – Ничего.
– Я больше всего боюсь, что у н и х здесь кто-то есть. Зою так и не нашли, вы ж знаете…
– Не знаю, – сказал Данил, ощутив знакомое беспокойство. – Какую Зою?
– Лавецкую, из «Авто». Ту, что сидела на компьютере. Нет, вы в самом деле не знаете? Бог ты мой… Может, я зря с вами так откровенно?
– Что случилось с Зоей?
– Она ко мне пришла посоветоваться. Неделю назад. Понимаете, ситуация получилась щекотливая… Из компьютера пропала часть данных по автоперевозкам, все касалось одного конкретного направления, баварского… Часть отчетности как корова языком слизнула. Зойка клялась и божилась, что ни в чем не виновата, не могла она стереть файлы, и я ей верю, девочка работящая. И боялась, что Тышецкий на ней за это выспится, в переносном смысле, понятно, – дубликатов-то нигде не осталось, представляете, какой скандал мог получиться?
– Ну и?
– Мы, в общем, дружили… Я пообещала при нужде замолвить словечко, уговорила не торопиться, проверить еще раз. Это было в пятницу, а на выходные она поехала в Польшу, в Брацлав – и пропала…
– В Брацлав-Воеводский?
– Нет, в Брацлав-Мазовецкий.
– И что, никто не побеспокоился?
– Ну почему? В понедельник ездили к ней домой, не нашли, подождали, а во вторник связались с польской полицией, только, по-моему, результатов нет до сих пор. Я думала, вы знаете… Никому не говорила, но у меня сложилось впечатление, будто Зойка чего-то определенно не договаривала… Я теперь, как та ворона из пословицы, любого куста боюсь…
– Ну, не паникуйте, – сказал Данил. – Брацлав-Мазовецкий – это, знаете ли, не джунгли. Есть у меня по ту сторону границы кое-какие зацепки.
– Приятно слышать. А по эту сторону границы как прикажете обходиться? Они могут вернуться…
– Они вернутся в одном-единственном случае, – сказал Данил. – Если получат точную информацию, что вы все же проболтались. Судя по вашему описанию, люди серьезные, а такие зря не станут дергаться. Ну, а я уж постараюсь, чтобы наш разговор между нами и остался… Хотите, приставлю к вам человека?
– Думаете, поможет? Я же видела, в каком виде вы сегодня заявились, – полное впечатление, будто вами долго и старательно вытирали стену.
– Ну, тут совершенно другое… – сказал Данил без всякого смущения. – Это, так сказать, входило в правила игры. Не всегда следует завязывать нападающего узлом. Иногда полезно, чтобы он остался в убеждении, будто накидал-таки тебе плюх…
– Отсюда и очки эти глупые? И весь облик заштатного бухгалтера?
– Вы умница, – сказал Данил. – Чем дольше тебя будут считать заштатным бухгалтером, тем позже решат по тебе жахнуть из самого главного калибра…
– Ну, а мне-то как быть?
– Как насчет охраны?
– Не поможет. Серьезные люди найдут способ…
– Давайте договоримся так, – сказал Данил. – Охрана все же будет, хотя вы ее не увидите и не услышите. Я это умею, честное слово… С Брацлавом разберемся в самом скором времени.
И не только с Брацлавом, добавил он про себя. Кое с кем еще, и качественно. Пожалуй, замаячили все же на чистой стене контуры рисунка, замысел художника остается темным, но, по крайней мере, можно отличить кентавра от гетеры…
– Ну хорошо… – протянул Данил. – Оксана, а вот эти ключики вам, часом, ни о чем не говорят?
И показал те два ключа из климовской связки, которые так и не удалось к чему-то конкретному привязать.
– Как же… Это его, пышно выражаясь, явочная квартира на Лукомской.
– Значит, один от квартиры… А второй?
– Второй – от гаража. Там гараж во дворе, Климов его обрел в придачу к квартире. Дед, насколько я помню, перебрался в деревню к родственникам, а квартиру сдает…
– Есть во всем этом один положительный момент… – сказал Данил.
– А именно?
– То, что вы, Оксаночка, никак не кажетесь убитой горем по поводу одного трагического утонутия… Не лицедействуете.
Молодая женщина взглянула ему в глаза:
