опытом, нутром Смолин чуял пахана - опасного, умного, хитрого… которого, начнись что, следовало валить в первую очередь - это будет все равно что лишить армию фельдмаршала…
Так… У стола стоит еще один карабин, а вот смолинского - то есть хозяйского - «Бекаса» нигде не видно, следовательно, он находится на прежнем месте, с пятью патронами в магазине, шестым в стволе, на предохранитель поставленный. Что дает некоторые шансы, если улучить время и грамотно воспользоваться, учтем-с…
Все содержимое бумажника и карманов Смолина - а также Инги - лежало перед главарем, продолжавшим изучать то и это. Пожилой эвенк с той же невозмутимостью восседал на своем месте, и решительно непонятно было, куда он смотрит, но Смолин-то ни чуточки не сомневался, что таежный абориген зорко за пленниками наблюдает. Двое парней, наоборот, никакой загадки не представляли - оба откровенно таращились на Ингу, так что она, поеживаясь, в конце концов завернулась в краешек обширного покрывала, после чего на физиономиях обормотов отразилось явственное разочарование. Главарь на миг поднял глаза:
– Василий Яковлевич, ты кури, не стесняйся, вон же у тебя сигаретки. Табачок нервы успокаивает…
– Душевное вам мерси, - сказал Смолин без особого выпендрежа в голосе, протянул руку с постели, поднял с пола сигареты и выполнявшую роль пепельницы консервную банку. Подал сигаретку Инге, подмигнул с ободряющим видом - а что ему еще оставалось?
– Ну, так… - сказал главарь, сложив кучкой все просмотренное добро. - Значит, Гринберг Василий Яковлевич… Из евреев будешь, Вася?
– Не без этого, - сказал Смолин осторожно. - А что?
– Да ничего, - безмятежно сказал главарь. - Бывает. Людишки попадаются всякие - кто хохол, кто еврей, а кто даже и папуас или там, прости господи, американ… То, что ты, Вася, яврей, в некоторых смыслах даже и хорошо. Молва народная - да и исторический опыт - гласят, что яврей, по сравнению, скажем, с русаком, наделен повышенной расчетливостью, а значит, свою выгоду понимает хорошо, в дипломатии и торгах поднаторел… Как, Вася?
– Есть у нас такие национальные особенности, - сказал Смолин.
– Вот и ладненько…
Он нравился Смолину все меньше и меньше - поскольку был ох, как непрост. А в данной ситуации противник предпочтительнее тупой, ограниченный, примитивный. Но тут уж не свезло, ох, не свезло…
– А вас как прикажете величать, уважаемый? - спросил Смолин вежливо.
– Леший, - охотно ответил главарь. - Благолепное прозвище, мне нравится. Молодежь глупенькая себя кличет Терминаторами и прочими Дракулами, вот хотя бы Пашеньку с Петенькой взять, сопляков борзых… - он хмыкнул, бросив взгляд на упомянутых. - И совершенно зря. Леший - фигура серьезная и почтенная, авторитетная, можно сказать, такое имечко и носить не грех… Значит, я буду - Леший. А это - Пашенька с Петенькой, индивидуи по молодости ветреные, зато надежные, что твой колун… А вон там, в уголочке, сидит себе Майча Петрович, представитель гордого и умелого, хоть и изрядно спившегося - уж прости за горькую правду, Маича - эвенкийского народа. Ма-ича Петрович, что интересно, сам-то непьющий, потому и белке в глаз попадает… а тебе, Вася, если вздумаешь дергаться, влепит так, что и живехонек останешься для дальнейшего расспроса, и дрыгаться, не сможешь… А это, значит, Вася, яврей шантарский, а это Инга, пресса… Итожки первые подведем? Такая уж у меня интересная натура, что не люблю я неясностей… Из документов твоих, Вася, явствует пока одно: что в Шантарске ты обитаешь до- олгонько. И только это и явствует. Профессия твоя, ясен пень, ни в паспорте, ни в правах не указана, с чего бы вдруг. А корочков никаких нет, в отличие от девушки… Но уверенно, Вася, я скажу одно: ты, в отличие от Водяного, то бишь Кирюши Лихо-баба, никакой не спецназ… Испытание показало со всей достоверностью.
– Это какое? - искренне удивился Смолин. Леший скупо усмехнулся:
– Пашенька к тебе подходил вплотную, - он кивнул на парнищу с ТТ. - Как ему и было предварительно велено, пистолетик держал за поясом совершенно небрежно, так что выхватить его у Пашеньки - что два пальца… Будь ты отставным суперменом наподобие Водяного - хваток, паразит! - ты бы, я так прикидываю, непременно использовал бы шанец, пистолетик у Пашеньки в два счета выхватил, чего доброго, в заложники бы Пашеньку взял, его же собственную дуру ему к головушке приставив, начал бы от нас домогаться оружье бросить и сдаться на условиях почетной капитуляции… а то и без всякого почета… И начал бы выдрючиваться, как в кино - по потолку бегать, калечить нас, убогих, всякими домашними предметами… Правильно я рассуждаю, а? Умной я, Вася?
– Не без того, - сказал Смолин с невольным уважением. - Умной. А раз так… дура у Пашеньки наверняка была без патронов?
– Ясно, - ухмыльнулся Леший, - без патронов… Значит, Вася, ты не из отставных суперменов будешь… Уже чуточку легче. А чем занимаешься, не подскажешь? Любопытно мне…
– Кручусь, - сказал Смолин. - Как еврею и положено.
– Понятно… Подумаем дальше, опять же вслух… И на зоне ты бывал, друг Вася, я так прикидываю… Вон у тебя наколочка, недурственно сделанная, - он задумчиво протянул: - Один на льдине, ага… Это ж нелегко, Вася?
– Ну, что делать, - развел руками Смолин, - зато - жизненная позиция…
– Резонно, - кивнул Леший. - Наколочка у тебя, я пока что вижу, единственная… Ходок сколько?
– Две, - сказал Смолин чистую правду.
– А когда последний раз откинулся?
– Да уж лет двадцать как.
– Ага, - сказал Леший бесстрастно. - То есть, я так прикидываю, не блатной… Ну, мало ли как людей жизнь вертит…
– А вы-то сами? - с интересом спросил Смолин. - Под рубахой, конечно, может сплошной «синий Эрмитаж» оказаться, но на руках я что-то партаков не вижу… Бывали у хозяина}
– Самое смешное, как и ты, Вася - два разочка, - сказал Леший без малейшей заминки. - Как и ты, последний раз откинулся давненько. Влипал по молодости, чего там… Как и ты, ага? В общем, я так вижу, блататы среди присутствующих нет… И ладненько, откровенно-то говоря.
В его голосе сквозили непритворные брезгливость и пренебрежение. Смолин усмехнулся:
– Не любишь блатарей, Леший?
– Терпеть ненавижу, - согласился Леший. - Беспределыциков - за беспредел, а так называемых «правильных» за то, что придумали эти самые понятия, то бишь закон, которому обязаны подчиняться все до единого, от Калининграда до Сахалина. Тут у меня с ними крепкие идейные разногласия. По моему глубочайшему убеждению, никто не должен создавать некие законы, обязывающие всех и на огромном пространстве. Хватит нам и одного государства с его законами, нехрен лишние придумывать, иначе от законов не протолкнуться… Твердые законы, Вася, нужны для ма-аленькой такой компании, как в песенке поется. Чтобы эта ма-аленькая компания, намертво спаянная своими собственными законами, воевала против всего мира. Вот тогда и будет ей счастье и богатство…
– Анархизм, а?
– В чистом виде, - преспокойно, без заминки ответил Леший, выказывая тем самым некоторое знакомство с помянутым учением. - А почему б и нет? Вот посмотри на нас, грешных. Петенька с Пашенькой мне родные племянники и, за отсутствием родных детушек, все равно что сыночки. Маича Петрович… ну, он со мной так давно повязан с тех пор, как откололся от соплеменников, что опять- таки - будто член семьи. Вот этим мы и повязаны намертво - узами, а не блатными понятиями, государственными законами или шкурным интересом. И такая командочка на что угодно способна… Веришь?
