тот самый «Ла-Жардинез», где она много часов проторчала в туалете, беседуя б американкой, повторявшей: «Только не позволяй им похитить твою душу!» Что было дальше, она так и не вспомнила, поэтому спросила:
— А после клуба?..
Мы вернулись в шесть утра, — ответила Эстелла и зевнула. — Но ты не тревожься. Ты так нанюхалась, что Сайд дал тебе хальцион, и ты отрубилась на полу. Потом кто-то притащил тебя сюда.
— Боже! Больше никогда не стану нюхать кокаин!
— С ума сошла? Нам всего-то и нужно, что чуть-чуть нюхнуть, чтобы проснуться. — И Эстелла разжала кулак, демонстрируя бумажный пакетик. Высыпав немного порошка себе на ноготь, она сунула его Джейни под нос. — Ну, — продолжила она лукаво, — сколько он тебе заплатил?
— Что?.. — Джейни как раз вдыхала кокаин.
— Сколько денег тебе дал Рашид?
— Я думала, это мое личное дело.
— Мне просто любопытно.
— Три тысячи долларов.
Эстелла поразмыслила, глядя на свой пакетик, потом аккуратно его свернула.
— Это больше, чем он обычно платит девушкам. Наверное, он предназначил часть для меня.
— Для тебя? — недоверчиво переспросила Джейни. — Разве это не я…
— Конечно, ты! Но дело не в этом. Правило такое: той, кто приводит ему девушку для секса, полагается пятьсот долларов.
Сначала Джейни молча смотрела на нее, не желая соглашаться с чудовищностью положения. Неужели возможно, чтобы кто-то, тем более девушка, выдающая себя за ее подругу, проявила такую холодную расчетливость, так ее подставила, продала, как животное! Она отвернулось от Эстеллы, вытерла нос и медленно произнесла:
— Я не собираюсь водить ему девушек, Эстелла.
Эстелла перевернулась на другой бок и устремила на нее не мигающий взгляд блестящих глаз.
— Ты, может, и нет, а я собираюсь. Никуда не денешься, не могу же я заниматься сексом с Рашидом, когда нахожусь с Саидом! Тем более что я хочу выйти за него замуж. И потом не пойму, в чем проблема: я помогла тебе, а ты помоги мне. Ты должна быть мне благодарна.
— Он заплатил мне тысячедолларовыми бумажками, — прошипела Джейни. — Нельзя же разорвать одну на две части!
Эстелла села на кровати по-турецки, с — Ну так дай мне тысячу. — Нет!
— Перестань, Джейни. Не дури! Мы с тобой подруги. В таких делах надо держаться вместе. Кстати, ты же не хочешь, чтобы об этом узнали другие?
Джейни почувствовала, что бледнеет. Как она могла попасть в такое положение? У нее было ощущение, что она провалилась в черную яму, из которой нельзя выбраться. Натягивая на плечи одеяло, она выдохнула:
— Не посмеешь!
— Посмею, еще как! — спокойно ответила Эстелла. — Я такая: со мной никому не сладить.
Джейни понимала, что вляпалась, что ей не отделаться от Эстеллы и от собственного грехопадения. Не надо было доверять ей, она вообще не годилась ей в подруги. Но Эстелла была практически единственной, кого она знала в Париже; теперь, после близости с Рашидом, ей казалось, что она до конца жизни не отделается от Эстеллы. Выбора не было, приходилось поневоле сохранять с ней хорошие отношения.
Твердой рукой, борясь с внутренней дрожью, она взяла свою сумку, расстегнула кармашек и достала одну купюру. Эстелла взяла бумажку, аккуратно сложила и засунула себе в лифчик.
— Считай, что вторые пятьсот — это твоя квартирная плата за следующий месяц, — сказала она деловым тоном.
— Боже, Эстелла! — воскликнула Джейни. — Получается, мы с тобой…
Эстелла похлопала ее по ноге.
— Хочешь думать о себе так — твои трудности, — спокойно сказала она. — Я о себе не думаю и не собираюсь. Да плюнь ты! У этих гребаных арабов столько денег! Почему бы нам их не пощипать? Мы все равно будем спать с мужчинами, так давай что-то за это получать! Мужчины — свиньи, но зачем от этого страдать нам? А потом он же не сделал тебе ничего плохого, ничего у тебя не забрал. Таких, как он, уйма: ты будешь с ними спать и воображать, что влюблена, а они будут с тобой обращаться точно так же, как он. — Она встала и потянулась. — У меня для тебя хорошая новость: ты понравилась Сайду. Он сказал, ты можешь поплыть с нами на яхте на следующей неделе. Ты бывала в Сен-Тропезе? — Джейни отрицательно покачала головой. — Увидишь, тебе понравится! Это самое веселое место на свете! Прошлая ночь — чепуха в сравнении с «Ла Вуаль Руж». — И с этими словами Эстелла вышла.
Джейни осталась сидеть, уставившись в одну точку. Ни в какой Сен-Тропез она с Эстеллой и Саидом не поедет. Завтра же начнет искать другую квартиру; она наврет Эстелле, скажет, что на лето в Париж приезжает ее брат, так что ей
Придется поселиться с ним. Если она случайно столкнется с Эстеллой, то будет дружелюбна, но тверда; постепенно все уладится…
Но на следующий день возобновились удручающие просмотры. То же самое было и днем позже. В среду Джейни чуть не разревелась, когда услышала от Жака, что, несмотря на ее участие в одной рекламной кампании, он будет вынужден отослать ее обратно в Нью-Йорк, если она не поторопится с поиском новой работы. Поэтому в четверг, беря у Эстеллы билет на самолет до Ниццы на свое имя, она была слишком огорчена и утомлена, чтобы отказаться.
То была линия наименьшего сопротивления. Она все время ее придерживалась.
Сначала в Сен-Тропезе было здорово, как и обещала Эстелла. Каждый день «официально» начинался в два часа коллективным ленчем в пляжном ресторане «55», далее в «Ла Вуаль Руж», где женщины танцевали на столиках, сбросив бюстгальтеры, и где выпивалось несчетное количество бутылок шампанского. После недолгого сна на яхте — утомительная череда вечеринок, заканчивавшаяся в каком- нибудь клубе. Никто не ложился спать раньше шести утра, женщины никогда ни за что не платили. Французская Ривьера оказалась сплошным развлечением, и Джейни быстро уяснила, что на свете больше всего ценятся молодость и красота. Ум не требовался, наоборот, вызывал неудовольствие; хватало поверхностного совершенства, легко достигаемого при помощи модной одежды и готовности от всего и всех получать удовольствие, не обращать внимания на чужую нескромность (или отпускать по этому поводу забавные шуточки) и никогда не показывать своих подлинных чувств.
Но, проведя на яхте Сайда с Эстеллой и другими распутниками несколько дней, Джейни увидела, что можно стремиться и к более значительным высотам. Сайд считался богачом, тем не менее он и его помешанные на удовольствиях приятели не принадлежали к числу самых состоятельных людей. Куда бы Джейни ни посмотрела, повсюду она видела людей еще более изысканных, более искушенных и уже подумывала о том, чтобы преодолеть новые ступеньки воображаемой лестницы, ведущей вверх.
Во вторую субботу, ближе к полудню, в гавань Сен-Тропеза вошла огромная яхта. Джейни и Эстелла загорали с голой грудью на палубе яхты Сайда и так были поглощены беседой, что сначала не заметили вновь прибывших. Эстелла красила ногти на ногах. Джейни видела, что она нервничает.
Причина была Джейни хорошо известна: Эстелла считала, что она «выпендривается». После той ночи в Париже
Джейни сдержала по крайней мере одно из своих обещаний: категорически отказывалась от кокаина. Этим она превращала себя в чужую для остальных, делала напряженной атмосферу на яхте.
— Почему бы тебе не быть немного… посговорчивее? — спрашивала Эстелла. Джейни знала, что подразумевается секс с друзьями Сайда.
— Если мне надо нанюхаться, чтобы с кем-то переспать, то я против, — упорствовала Джейни.
— Ты несешь чушь! — возмутилась Эстелла. — Если не нанюхаться, то сексом не займешься — слишком скучно. Да и с Рашидом ты этим занималась…
— Это другое дело, — сказала Джейни. Она сама точно не знала, в каком смысле «другое», но прозвучало это внушительно.
— Не пойму, зачем я взялась тебе помогать, — сердито проговорила Эстелла, опуская кисточку в
